— И где же
здесь дело чести? Разве ты не заступился за сестру?
— Я
заступился за собственную гордость, не разобравшись, я бросил вызов
и убил возлюбленного сестры. Был суд, меня должны били казнить, —
он снова замолчал, а я не стал перебивать его мысли, — сестра
выкупила мою жизнь своей душой. Казнь заменили на изгнание в
великое ничто, а сестра отправилась в храм вечного
пламени.
— Вася я
даже не знаю, как реагировать на шекспировские страсти, — я
задумчиво смотрел на своего кота, рыжий толстячок в шляпе и
сапогах. Ну никак мой котяра не вязался с этим коротким рассказом,
— поясни мне про «Великое Ничто» только по короче.
— Город
Семи Ветров спрятан в Великом Ничто очень давно, никто не помнит
зачем и почему, даже легенд не осталось, только сказки. Быть
изгнанным за пределы города — это потерять свою, телесную оболочку
и время, быть изгнанным значит потерять своё внешнее «я», живёт
только сознание. — Кот поднял голову оторвав взгляд от обивки
дивана, посмотрел мне в глаза. — Хозяин, ты вызвал меня из мрака
безвременья, дал тело и Имя. Теперь ты дал мне шанс исполнить долг
чести.
— Вася ты
столько всего уже наговорил, книжку можно написать, а вот про дело
чести я так ни чего и не услышал.
— Друг моего отца, привязал ко мне
важный документ. Завещание для его приёмных детей, — Васька
забрался с сапогами на диван, сразу сев в позу лотоса, развёл лапы
перед собой и замурчал, смотря в перёд через прищуренные глаза. Я
не успел возмутится столь неподобающим поведением, когда между
лапами кота, вибрируя в такт кошачьему мурлыканью, засветилась
яркая точка фиолетового сияния. Уже через секунду светящаяся точка
надулась шариком, превратившись в мыльный пузырь с такими же
фиолетовыми разводами на плёнке. Внутри пузыря отчётливо
просматривался маленький тубус сантиметров тридцати в длину и,
наверное, сантиметров семь в диаметре. Ярко красного цвета с
золотистыми письменами, тубус медленно вращался внутри мыльного
пузыря.
Позволив мне полюбоваться переливами
сферы и красотой футляра, Василий медленно свёл лапы вместе
уменьшая сферу в размерах, лёгкий хлопок лапами и всё исчезло.
— С дивана
слезь, — Потребовал от своего кошака, показывая взглядом на его
сапоги, — и больше такого безобразия себе не позволяй.
Понял!
— Понял
Хозяин.
— А раз
понял, поясни мне, как же так получилось, — добавив в голос
строгости, я спросил: — Тебя лишили тела, лишили имени, а
обязанности, да ещё и в материальном выражении остались?