— Так это
ты сам сделал? — глаза Со Хён широко распахнулись, выпрямившись на
стуле, она даже ротик приоткрыла, — не думала, что этому обучают
детей в России.
Ну и как с
ней разговаривать, опять в моей невесте училка проснулась,
профессиональная деформация, блин. Чувствую не один раз ещё с этим
придётся сталкиваться.
Красивая
слов нет. Лицо, глаза, брови, носик и чувственные губки, оторваться
невозможно. Папе с дядей Сашей нужно в ноги кланяться за такой
подарок.
Ну да, не
кукла, живой человек. Но как же хороша.
Моя!
Моя
женщина! Покатал это словосочетание на языке, не верится в такое,
вот не верится и всё, есть у меня твёрдое убеждение, за всё нужно
платить.
Заплачу,
чего бы это мне не стоило заплачу. Со Хён стоит всех богатств этого
мира, сердцем чувствую.
Даже если
это моя кровь чудит, плевать. Это моя женщина и точка.
— Солнышко
моё, ты говорила, что чувствуешь меня как взрослого
человека?
— Ну да, —
она снова улыбнулась, заглянула в кружку, — кончилось, у-у-у-у, ещё
хочу-у.
— Хватит,
иначе уснёшь за столом, на вот лучше кофе, — я поставил перед ней
высокую чашку с капучино. На пенке, корицей, нарисовано два
сердечка пробитые одной стрелой, — горячее, не обожгись.
— Сердечки,
так мило, — она обхватила чашку двумя руками притянув к себе,
втянула носом пар, — ум-м-м, как пахнет. Мама мне говорила, что мой
муж будет настоящим волшебником, я плохо её помню, а вот эту фразу
запомнила.
Её тёплые
руки и голос, больше ничего не помню.
— Ты
знаешь, что случилось с твоими родителями?
— Нет, не
знаю, я почти ничего не помню из своего детства. Иногда мне
кажется, что я сразу родилась в детском доме. — она шумно
отхлебнула пенку, втянув её сквозь сложенные трубочкой губы, — папа
искал мою настоящую маму, они с твоим отцом даже специальных людей
нанимали, те тоже, ни-че-го не нашли.
Ну, ну, кто
ж тебе скажет, что нашли, а что нет. Нужно попытать отца по этому
поводу, это может быть действительно важным.
Мысли
вихрем пронеслись, рассеявшись в глубине моего сознания.
— Я
чародей, милая, не волшебник, — улыбнувшись достал салфетку и
потянувшись через стол, вытер, вымазанный в коричневой пенке,
носик, — привыкай. А ещё, доверяй своим чувствам, по моим
ощущениям, я старше тебя лет на семь, не меньше.
— Если не
смотреть тебе в лицо, возникает твёрдая уверенность, что я
разговариваю с умудрённым жизнью аджосси,