Медведь, которого я встретила, был медведем и в
своём человеческом обличии: вечно ворчал на меня, ходил угрюмым и рычал что-то
себе под нос. Так и хотелось взять его за ухо и научить нормально общаться с
людьми. Но я надеялась, что мои пути с ним разойдутся, как только мы достигнем
пограничных частей. В тренировочном лагере ведь сразу увидят, что я не гожусь в
бойцы. И, если даже не отпустят домой сразу, оставят в штабе. Ну, Борис
утверждал, что так оно и будет.
– Точно в штабе оставят? – в очередной раз
спросила я, вырывая из Бориса очередной мученический стон. Они выходили у него
всё лучше и лучше.
– Сказал же – да!
– А если нет?
– А я сказал – да!
– А откуда ты знаешь?
Борис остановился.
– Знаю и всё! – рявкнул он. Посмотрел на моё лицо
и сразу понял – не отстану. Борис тяжело вздохнул, прорычал себе под нос что-то
невнятное, но явно недоброжелательное и попробовал ответить ещё раз: – Я сам их
попрошу это сделать! Очень попрошу! Сильно попрошу! Так, что не откажут
попрошу.
Я придирчиво осмотрела Бориса с ног до головы и
довольно кивнула, соглашаясь: этому не откажут! Развернулась и пошла дальше. Мы
были на полпути к городским воротам. К служебным армейским конюшням. Перед тем,
как отправиться к границе, нам нужна лошадь. Борис мог быстро передвигаться,
обратившись в медведя: боевые звери обладали необычайно высокой выносливостью,
подпитываемой магией бойца-оборотня. Но мне за ним было не угнаться. Верхом на
медведе Борис ехать запретил. А я спросила. Не один раз спросила. Всё равно
запретил. Сказал, рана ещё не зажила. И хотя моих ведьминских сил уже хватало,
чтобы видеть, что он врёт, настаивать я не стала.
Конюший встретил нас у ворот и проводил к стойлам.
– Поспокойнее лошадка есть? – спросил Борис. – Мне
бы обращаться при ней мочь, а зверь я огромный. Лошади пугаются часто. Надо,
чтоб не скинула.
Конюший задумался, а затем повёл нас вглубь
конюшни. Остановился около стойла и указал на лошадь.
– Вот эта самая спокойная. Хоть в дракона пред ней
обратись – и ухом не поведёт.
Он говорил ещё что-то, но я его не слушала. В
ближайшем от меня стойле стояла лошадь белой масти. Завораживающе красивая.
Тонконогая, статная, грива белая до пола и большие грустные глаза. А в них
надежда.
– Эту, – сказала я.
Мужчины не обратили на меня внимания, обсуждая самую
спокойную лошадь. Я подошла. В соседнем стойле стояла коренастая гнедая лошадь.
Я обернулась. Белая всё так же, с надеждой смотрела на меня печальным взглядом.
Я подёргала Бориса за рукав, привлекая внимание.