Лина отшатнулась.
– Так вы… – прошептала она.
– Позвольте представиться еще раз, более развернуто, – сказал я. – Сергей Воробьев, Иной второго уровня, Дневной Дозор Москвы.
– Вы Темный, – еле слышно вымолвила Лина.
– Ага, – кивнул я. – Ты же считала мою ауру.
Это уже было с моей стороны совсем нагло, но я не мог отказать себе в небольшом удовольствии.
– Я… – Лина запнулась. – Но вы назвали себя Светлым.
– Я не говорил, что я Светлый. Я сказал, что я воин Света. Только не уточнил, как именно я добиваюсь Светлого вмешательства.
– О, мамочки, – простонала Лина. – Поняла.
– Не переживай так, – попробовал я ее утешить. – Мне надо было сразу догадаться, почему ты ошиблась. Сразу, как только ты назвала свое имя.
– Да?
– Брянск, кофе, – сказал я. – Ты Лина Кравец. Сумеречный дальтоник.
Ее глаза вспыхнули, щеки налились краской. Тяжело чувствовать себя неполноценной – что в мире людей, что в мире Иных. Сумеречный дальтонизм – крайне редкая болезнь. Говорят, она возникает в ходе неудачной инициации, но это все чушь. Никто не знает истинных причин того, что новообращенный Иной почему-то оказывается не способен видеть цвет ауры. Они могут отличить Иного от человека, но вот понять, кто перед ними – Темный или Светлый, – не в состоянии.
– Вот почему тебя признали негодной к оперативной службе, – сказал я. – Ты не видишь, кто перед тобой стоит – друг или враг. Когда-нибудь ты поймешь, что эти понятия весьма мало связаны с цветом ауры, но пока что…
– А я знаю, кто ты! – зло произнесла Лина. – Вспомнила, что читала про тебя. Сергей Воробьев, Темный Иной. Известен тем, что…
Она не договорила.
– Продолжай, пожалуйста, – усмехнулся я. – Расскажи, какими действиями я известен. Расскажи, каким образом я за полгода стал приближенным Завулона.
Лина сжала губы и покачала головой.
– Не хочешь? – пожал я плечами. – Тогда хотя бы скажи, под каким прозвищем меня знают в ваших краях.
Спрятав конверт, девушка посмотрела на меня с яростью.
– Манипулятор, – ответила она и направилась к остановке, сжав себя руками за плечи. Светлые, Светлые…
Тьма мне свидетель – никогда я не считал себя манипулятором. Я всего лишь делал то, что делают все. И Темные, и Светлые.
Трудно общаться со Светлыми честно. Никто не ненавидит правду так, как они.
Даже люди.