– Самый замечательный.
Лавис усмехнулся. Задёргал ногой, выстукивая нервный ритм. Наконец заговорщически спросил:
– Не хочешь послушать, о чём дядя говорит с рыжим?
Неужели и этот не оставит меня в покое? Шёл бы… к Тейле! Мысли тянулись дальше, наконец осознала, что «дядя» относилось к моему тёмному. На родственников эти двое не походили, хотя… искоса глянула на толстячка: а форма губ у него как у тёмного, да и подбородок, если убрать жировую прослойку, будет как у него.
Вздохнув, перевернулась на другой бок.
– Мне всё равно, никуда не пойду.
– Неужели тебе совсем неинтересно, о чём они говорят?
«Нет, – мысленно отозвалась я, и тут до меня дошло: – Они могут говорить об Эсине».
Вскочила, едва не врезавшись в Лависа.
– Тише, – он ухватил меня за плечи. – Не так резко.
Голова пошла кругом, ноги запутались в одеяле.
– И одеться тебе тоже надо. – Усадив меня на край постели, Лавис перебрался за изножье и там что-то открыл. – Не твой размер, конечно, но в чём дядя не силён, так это в обеспечении быта женщин. Что, в общем-то, неудивительно, он же один живёт.
Встав передо мной, он продемонстрировал чёрную накидку с вышитыми серебром черепами и костями. Как раз под настроение, я нырнула в холод ткани, обернулась полами вдвое, завязала пояс.
– Идём же, – Лавис взял меня под локоть.
Свободной рукой я придерживала подол спереди, сзади он волочился шлейфом. Лавис распахнул дверь в широкий коридор из грубо обработанного серого камня со вставками чёрных отполированных до зеркального блеска плит.
– Тсс. – Лавис остановился, прислушиваясь. Его пальцы скользнули с моего локтя на ладонь, обвили её. – Идём.
Я следовала за ним по коридорам и лестницам, ноги мёрзли, с каждой минутой сильнее тянуло лечь на каменный пол и уснуть, но желание разузнать об Эсине пересиливало. До нас доносились голоса, но никто не встречался. Возможно, это Лавис постарался: он часто менял направление движения.
– Ну сколько можно? – пробормотала я.
Обхватив меня за талию, Лавис коснулся стены, и нас втянуло в темноту. Вспыхнувшие зелёные огоньки озарили колодец винтовой лестницы. При падении с неё шею наверняка свернёшь… Лавис крепче меня обнял и повёл вниз:
– Только тихо, – шепнул он. – Дядя ненавидит, когда подслушивают…
Вспомнилась появившаяся передо мной чёрная надпись: «Не стой над душой».