– Да живы все, – еле сдерживая смех, сообщил приятель. – Только обосрались, герои. Иди, сам вынимай засранцев.
А Вова уже, ловко преодолев кусты, оказался на аллее сквера. Приметив троих нечесаных мужичков возле сидящей на лавочке девушки, весело подпрыгивая, направился к компании. Девушка плакала, умоляя оставить ее в покое. От страха она разрыдалась, но ужас кошмара разорвал веселый детский голос:
– Привет маньячкам и педофилам, – и слету озорно прочитал удивленно обернувшимся хулиганам: – с заходом солнца, с помоек мерзких стремятся в город подонки стаей. Гениально в натуре. – И, замолчав, застыл в ожидании ответной реакции.
Пауза затягивалась. Когда один из мужчин направился в его сторону, приговаривая: «Мальчик в ночи – это чудо», Вова предупредил: – Сейчас вас Пятачок будет рвать на фашистские кресты.
Сразу же из-за его спины лениво выпрыгнул кот. Неожиданно рев потряс аллею, а домашнее животное, вырастая, на глазах, превратилось в гибкую пантеру. Вскрикнула девушка, теряя сознание, и два насильника как подкошенные рухнули замертво на землю.
– Не, так не честно, – обиженно заныл Вова, провожая взглядом последнего убегающего искателя любви, – с кем тут бороться, где достойный противник? – обратился он к ставшему обычным Пятачку.
Среди ночи, открыв дверь квартиры, мальчик галантно пригласил гостью. И от порога громко представил:
– Оксана, гордость и краса крайнего севера. По национальности буренок.
Смущенная девушка хихикнула:
– У меня только мама бурятка, а папа русский.
– И это прекрасно, – восторженно взвыл Вова. – Можно она здесь побудет? Ей ночью никак до Малаховки не добраться.
– Ну, красавец, уже знаем, что натворил, – похвалил Данила – Молодец, сынок, дело нужное. Двумя скотами меньше. А ты, дочка, иди в другую комнату, располагайся места всем хватит. – И не успела закрыться дверь за прекрасным созданием, тут же упрекнул мальчика: – Долго тебя ждать? Здесь такие дела разворачиваются, а ты ходишь, глазки строишь.
– Все, хватит. – остановил перепалку Петр.
Не успел Вова расположиться на диване, очертания предметов стали таять, меняя видимый рисунок, необычными узорами заструился серебристый свет, и горные вершины, восстав из ничего, окружили видимые горизонты. Скалистое плато, созданное причудой великого художника, венчало вершину главной горной громадины. В центре ровной как блюдце площадки и очутились трое путешественников. Петр с укором посмотрел на Данилу: