Самый высокий, как по команде, выхватив из-под полы тупорылый «Узи», принялся резать очередями сообщников. И только со щелчком закончившейся обоймы трупы рухнули на землю.
– Ух ты, во натворил дел, – упрекнул застывшего исполнителя мальчик. – Вас, дяденька, за это начальство не похвалит. Вы пойдите подальше и подумайте там. Притом у вас еще граната осталась.
Фигура развернулась и, бодро шагнув в темноту, скрылась за углом дома. Вова, немного подождав, дурачась, крикнул:
– Атас, ща как бабахнет!
И правда, вдалеке ухнул взрыв, осветив яркой вспышкой ночной сад.
– Ну, нам пора прощаться, – обратился Петр к онемевшему генералу, сидевшему в кресле с открытым ртом и выпученными глазами.
– Не отчаивайтесь, генерал, прорвемся.
Все трое спокойно растворились в темноте.
…Утро встретило семейку в своих любимых креслах. И когда из комнаты выглянула заспанная северная красавица, ее уже ждали. Вова с Пятачком тут же потащил гостью на кухню, показывать съестные припасы.
Накормив завтраком, мальчик проводил Оксану и, не задерживаясь, вскорости вернулся домой, застав старших товарищей за просмотром телевизора. Все с любопытством принялись слушать лживые объяснения бессовестных комментаторов по поводу ночного происшествия. Какие-то козлино-угодливые эксперты витиевато клеймили происки врагов, покусившихся на демократию. Предъявленные документы объявлялись подделкой, а записи голосов с признаниями – фальсификацией. С каждым новым выступлением в речах слышалось все нарастающая истерия. Требовали от властей примерно покарать виновных в провокации, обвиняя последних во всех смертных грехах.
Даже ко всему привычный дед поперхнулся от возмущения:
– Вот обнаглели, подлецы. Нам, зрячим, в глаза доказывают, что вор честней праведника. Это что ж за порода на свет вывелась, ложью и мерзостью живет и других жить заставляет.
Вова, конечно, не преминул блеснуть дарованием. С достоинством встав на кресло, таинственно прошептал:
– Кто на свете всех хитрей и коварней, и подлей? Кто торгует всяким хламом, кто и в книжечках злодеи? Посмотрите телевизор и ответьте, – сделав паузу хитро попросил, – угадайте с трех раз, – и не дождавшись реплик, смеясь прокричал, – ну, конечно, Бармалей.
Данила, заинтригованный было стишками, разочарованно чертыхнулся:
– Тьфу на тебя многократно, юморист вшивый. Здесь о серьезности рассуждают, а он смешки строит.