Виталик Гоголев осторожно приоткрыл верхний ящик стола. В нём лежало несколько крупных купюр, блокнот и три фотографии. Ничего из этого его не заинтересовало. Он задвинул ящик и стал осматривать комнату. Спортивная стенка, тахта, шкаф для одежды, стул с джинсами и рубашкой на спинке. Мягкий ворсистый ковёр на полу, серебристые обои, тёмно-синие шторы. Всё в комнате стильное, со вкусом подобранное друг к другу.
– Да-да, мамочка. Я понял.
Виталик выглянул в коридор и увидел, как из ванной с мобильником у уха вышел Рома и двинул на кухню.
– Я не сижу за компом, скажешь тоже, – раздался из кухни его голос. – Померил. Тридцать семь и семь.
Вернувшись к столу, Виталик поочерёдно заглянул во все остальные ящики. Затем перебрался к стулу с джинсами и рубашкой. В кармане джинсов он ничего не нашёл. Там было пусто.
Набрав в кружку воды, Бровкин вышел из кухни и услышал шорох в родительской спальне. Он насторожился, предчувствуя что-то нехорошее. Скрипнул паркет, потом ещё раз и ещё раз. «Вот, тебе, и новый знакомый», – пронеслась мысль в голове Ромы. – «Шустрый паренёк, ничего не скажешь!»
Затрещал шкаф и Бровкин отступил на кухню. Не оборачиваясь, он нащупал на столе нож и зажал его в руке. Сердце застучало громче, лоб взмок. Рома притих, ожидая, когда из родительской спальни выйдет Виталик. Но тот не спешил.
Что-то тяжёлое грохнулось на пол, и Бровкин выкрикнул:
– Ну, хватит, уже, выходи!
– А… ага, – раздался голос Гоголева из комнаты Ромы.
Бровкин растерялся от неожиданности и так и остался стоять в коридоре с ножом в руках. Из его спальни с удивлением на лице вышел Виталик.
– Ты чего? – пробормотал он. – Что-то не так?
– Там кто-то есть.
– Где?
– В спальне у родителей.
– Сейчас проверим, – хохотнул Гоголев и смело заглянул в спальню. – Нет тут никого.
– А чего ж там тогда так грохнуло?
Виталик зашёл в спальню.
– Ваза на полу валяется. Сквозняк, наверное. Вон, форточка открыта.
Рома двинулся вслед за новым знакомым.
– Ты бы нож положил на место. Зачем он тебе?
– С ним спокойнее.
– Как знаешь, – хмыкнул Виталик и заглянул в шкаф. – Да, нет тут никого!
– Тихо!
Гоголев уставился на Бровкина. Тот указывал пальцем под двуспальную кровать. Там кто-то закопошился и зашуршал бумагой.
– Мышь или крыса, – со знанием дела заявил Виталик.