У полненькой Вальки под платьем оказались вспухшие грудки. Тайком я всё взглядывал на эту диковину. Валька и позвала меня в речку играть в «лодочку». Простая, всем доступная, игра. Особенно хороша на мелководье, при небольшом течении.
Я вошёл в речку, присел, и воды мне стало по грудь. Валька, повернувшись ко мне лицом, села верхом ко мне на колени. Если теперь обоим потихоньку отталкиваться ногами от дна, и грести руками, получится «лодочка». Мы стали отталкиваться, и нас тихо, легко понесло тёплым течением. И почему бы так и не поплавать – действительно, хорошая игра. Но у меня вдруг возникли некоторые помехи, осложнения. Дело в том, что мой юношеский отросточек, безобидный и мягкий, всё время прижимался к Вальке. И не куда-нибудь к спине, затылку или шершавой пятке, а к вязкой складочке меж распахнутых девчачьих бёдер, которая, благодаря такой замечательной игре, всё время меня касалась. Я почувствовал, что у моего уступчивого, добродушного дружка, появились признаки агрессии: он стал расти и твердеть… Сейчас я бы уже знал, что делать. Тогда, конечно, тоже. Но в теории. Пацаны рассказывали.
И я застеснялся.
Я сказал Вальке, что хочу немного поплавать один, и пошёл отвлекать, остужать в воде, своё разбухшее чудо. При этом двигался почти ползком: опасался, что встану из мелкой воды, и Валька увидит мою метаморфозу.
Я даже не знаю, где в тот момент купались Наташка с Надькой. Их будто бы и не было вовсе. Наверное, были, но, как я теперь понимаю, у меня впервые поехала крыша, как у настоящего мужчины, и я ничего не видел. Я так думаю, что девственница моя, Валька, тоже что-то почувствовала. Она всё крутилась возле меня то, окуная, то, показывая из воды свежие свои грудки, и просилась ещё поиграть в «лодочку». Но только во взгляде у неё появилось что-то такое, что мой юный друг стал снова набухать и топорщиться.
И, все-таки, хотелось поддаться на уговоры, пустить к себе Вальку.
Я побегал по берегу, попрыгал. Стал нормальным человеком. Нашёл-таки Надьку и Наташку, показал им язык. Оглядев себя, не обнаружил ничего предосудительного. И – решился.
А в воде Валька села уже сразу так, что пухленькая складочка её раздалась и слегка, будто бы защемила сверху, по длине, успокоившегося уже было, моего скромника. И мы, вроде, как и плыли, но будто замер мир, и время остановилось. Покачиваясь, Валька, как щенка за шкирку, ухватывала меня своей складочкой. Так губами берут свирель или флейту.