– Сделай торт, связанный с кино. Он же угорает по этой теме.
– Мысля, спасибо. Вообще, знаешь, если твоего диндона когда-нибудь хватит на целую книжку, то приноси почитать.
– Добро, если не помрешь раньше этого, старик, – я похлопал его по плечу.
– Счет оплатить не забудь! – Эд усмехнулся и продолжил намывать бокалы.
По пути обратно я заглянул в туалет с общей раковиной и тремя раздельными кабинками. Вроде все как и везде за исключением одного – возле умывальника жило еще одно упоминание о Толкине: большой аквариум, в котором Эд выставлял фигурки персонажей Средиземья в момент какой-нибудь знаменитой сцены. Для этого у него были декоративные горы, леса, замки и даже каналы для рек. В этот раз хоббиты прятались от Назгулов в корнях деревьев.
Хоть у раковины и висела сушка для рук, но я все равно вытер их об рубашку. Привычка юности.
Друзья о чем-то беседовали, однако, как только я пришел, сразу вернулись к нашей теме.
– Ну и что сказал Эд?
– Что ты вахлак, наяривающий на его мамашу, – я сказал это быстро, довольно. Жаль, что это казалось смешным ровно две секунды.
– Ха-ха-ха, – Фил произнес это протяжно и артистично. – На дворе давно не две тысячи десятый, а ты все шутишь про мамок. Либо консерватор, либо идиот. Монокль есть?
– Нет.
– Пидора ответ!
– Подловил, хвалю. Мой маленький старообрядец. Короче, если по сути, то надо писать о персонаже, похожем на меня. Типа так проще всего. Берешь все, что тебя окружает, и засовываешь в книжку.
– Правильно. Хороший совет. Только разве у тебя интересная жизнь?
– Да поинтересней твоей!
Фил показал пальцем слезку на своей щеке. Да, вот такие мы шуты и паяцы.
– Необязательно же писать точно про себя. Надо выдумывать и сочинять. Просто основа всего этого и вообще картина вымышленного мира может базироваться на моей реальности, на моих переживаниях и моих ощущениях в это время, в эту эпоху, в этом месте.
– Звучит круто. И слишком перегружено пафосом, – вечно Даня портит кайф.
– Дай мне хоть пять минут почувствовать себя не полным ничтожеством.
– Ну если только пять минут.
– Мы сегодня хоть что-то делаем, кроме вечных попыток плохо шутить?
– Да, еще мы пытаемся умно говорить о глупых вещах. А вернее, глупо говорить об умных вещах. Так, когда ты книгой-то займешься?
– Когда соберу полностью весь творческий алфавит! Вот так-то! Первая буква есть,