Он легко мог отличить импрессионизм от империализма, кесарево сечение от золотого и знал что такое число Авогадро и почему тараканов больше, чем людей.
И вот мы собрались вокруг этого великого человека потому, что нам было непонятно, что же нам делать. Бросить ли все наши личные дела и полностью отдаться работе? Или, все же, отдавать работе столько, сколько от нас требуют, а все силы положить на добычу хлеба насущного, которым работа нас не могла обеспечить.
Гоги насмешливо смотрел на наши растерянные лица, попыхивая папироской и перебрасывая ее из одного угла рта в другой. Пауза затягивалась и мы уже начали подозревать, что на этот раз у него не найдется ответа.
Но наконец он произнес фразу, которая навсегда впечаталась в наше сознание. Он сказал так:
– Сколько не читай умных книг ослу, его уши не станут короче.
Так он сказал нам и, не дожидаясь, пока кто-нибудь из нас откроет ему дверь, вышел с гордо поднятой головой, как и подобает великому человеку.
Долго мы стояли молчаливые, потом потихоньку стали расходиться, обсуждая между собой величие и мудрость этого человека.
Дело было давно. Как то зашел у нас спор: что такое вера и нужна ли она. И всякий ли верит или есть и неверующие.
Одни из нас утверждали, что вера – это единственное, что удерживает человечество от безумия.
Другие, напротив, опровергали эти взгляды, приводя примеры великих мыслителей, которые отрицали веру.
Как бы то ни было, но у каждой стороны находились прекрасные примеры и не менее отвратительные опровержения противной стороны.
Спор временами доходил до остервенения, если не сказать, до драки. Мы никак не могли прийти к единой точке зрения. Каждая сторона чувствовала себя правой и никак не хотела ни уступать, ни прислушиваться к аргументам противной стороны.
Тогда мы решили обратиться к человеку, авторитет, образованность и мудрость которого, не вызывали ни у кого сомнения. Таким человеком и был великий Гоги Абашидзе.
Мы толпою ввалились в его небольшое жилище, толкаясь и огрызаясь на тех, кто стремился первым увидеть мудреца.
Он сидел напротив окна, слегка повернувшись к нам корпусом. За окном мальчишки сооружали снежную горку и это, по-видимому, занимало его больше, чем наш спор.
Выслушав каждого из нас, мудрый учитель налил себе крепчайшего чаю. Такого крепкого, что ложка, казалось, будет стоять в нем, если ее отпустить. Закурил папиросу. Надо отдать должное, что Гоги всегда курил исключительно папиросы, причем из всех сортов выбирал самые крепкие: «Север».