– Маменька, а как там Илья Завадовский? Ну, помнишь, мой приятель университетский. Где он?
Матушка как-то странно на меня посмотрела и замахала руками.
– Ох, Алёшенька, ну его совсем! Какой он тебе товарищ – горький пьяница! Один нос остался! Как тебе память-то отшибло, мы с отцом огорчились очень. Но, что касаемо Ильи, так тебе, голубчик, лучше вовсе о нём не вспоминать!
Я настаивал, и маменька сдалась:
– Вот привез тебя Илья из заграницы. Мы, старики, думали – совсем ты разумом тронулся: никого не узнавал, вместо глаза – дырка. Ты-то пошёл, слава Богу, на поправку, а вот Илья, наоборот, покатился… Всё пропил. Но мы его всё одно жалели, принимали у нас. А потом… он Леонида Прокофьича часы украл, тут мы, понятно, ему от дома отказали. Илья и на человека-то теперь не похож: ходит грязный, всклокоченный, сам с собой разговаривает!
Не дослушав до конца, я вскочил, и, схватив со стола шапку, выбежал по двор. Мороз был крепкий – птахи замерзали на лету. Городишко К* маленький, потому со всех ног я бросился к самому почитаемому среди нищих пьяниц заведению, где можно было на копейку напиться, а на пятак почувствовать себя королём – к кабаку «Стоялый двор Зеленина».
В сенях вповалку спали вонючие, вконец потерявшие человеческий облик существа. Зажав нос, я стал ворочать их, пытаясь найти Илью. Мне повезло – третье тело принадлежало ему. Бессвязно бормоча какую-то галиматью, Илья таращил на меня безумные глаза. По длинной бородище скакали блохи. Я, стараясь не дышать, отступил, и крикнул полового. Дав ему гривенник, я назвал адрес, и, распорядившись, чтобы Илью Модестовича Завадовского доставили по назначению, пулей выскочил во двор.
Постоял я минут пять, не шевелясь, на морозе, чтобы приобретенные мною за время нахождения в заведении блохи сдохли, и бегом домой. Надо дать распоряжения Вальке и Клавке, чтобы вымыли беднягу щёлоком, расчесали, одним словом, привели в порядок, а затем отправили ко мне.
В чистой рубахе, с остриженными волосами и выскобленным до синевы подбородком, Илья снова стал похож на человека разумного, хотя мало похожего на того, которого я знал.
Первым делом, пряча глаза и заикаясь, Завадовский попросил рюмку водки и покушать. Клавка принесла пироги с вязигой, кашу с индюшатиной, крепкие бочковые огурчики, водку и квас. Я наблюдал, как мой бывший приятель с жадностью накинулся на угощение, и ждал.