Взломанная вертикаль - страница 52

Дорогой Андрюша, я чувствую, у нас будет маленький. Кроха. Только приезжай скорее. Вот вернёшься, станем с тобой думать, как нам насовсем выбраться на материк, на Большую Землю. Приезжай, я так жду тебя. У нас всё будет хорошо. Ещё там, на моей родине, я поверила, что у нас непременно появится сын. И он, разбойничек, даёт о себе знать. А из транзистора льётся моя любимая песня. Помнишь? Я чуток напою:

Мне не спится. Вот подбросила в топку угля. Добрый нынче завезли, антрацит. Горит жарко, ровно, как моя любовь к тебе. Знаешь, в эту минуту я чувствую, что ты где-то близко, рядом, наверное, за перевалом. Не можете его взять? Крутой. Ничего, я подожду. Я терпеливая. Нет, сейчас я уже нетерпеливая. Я сама пойду тебе навстречу. Только пусть немного рассветёт. Не беспокойся, я оденусь тепло, возьму ружьё, кликну дурёху Вьюгу, с ней, милой собачонкой, веселей. До перевала всего ничего – километра полтора по распадку, потом подъём такой пологий, а там чуть к небу – и перевал. А тут и ты будешь на вездеходе. Я иду к тебе, мой добрый рыцарь.

Вездеход, куда перебрался Виссарион, развернулся, и, набирая скорость, помчал к базе геологов. А в это время на вершине перевала возникла тёмная точка-фигурка. Навстречу ей спешила машина с Андреем. Летят в стороны комья снега, тревожат тишину фиолетовые залпы выхлопных газов. Над вершинами гор вставало солнце. Ослепительное солнце.

После командировки Стражин обычно дома отмечал на карте области жирной красной точкой то место, откуда вернулся, где повстречал недругов или новых друзей. На сей раз карандаш остался незаточенным. Только в комнате сына высвечивали грани маленькой хрустальной друзы – обломок воспоминаний о поездке в Хорейскую экспедицию.

Ни Надежда, ни Пётр и не мечтали, что Виссарион будет журналистом. Им казалось, что он никаким литературным даром не обладал. В школе учился средненько, не проявляя ни к одному предмету серьёзного интереса. Правда, был завзятым книгочеем. К окончанию десятилетки с удовольствие одолел две поселковые библиотеки. У Петра была тяжелая работа на паровозе, и он учёбу сына не контролировал, не говоря уже о страсти парня к художественной литературе. Однако, когда Виссарион закончил девять классов, как-то поинтересовался, каким тот видит своё будущее. Тот без обиняков ответил, дескать, неплохо бы стать электросварщиком: работа физически не обременительная, престижная, заработки хорошие. Но ведь не сказал, что видит себя либо юристом, либо журналистом. Потому что сам не верил, что одолеет одну из этих профессий. Только больше склонялся к мысли, что ему по душе журналистика. Он рано научился взвешивать поступки людей, оценивать их нравственные качества. И не честолюбие и слава двигали, ему становилось как бы просторнее на душе, когда сознавал, что именно журналистика его призвание. Лишь перед выпускными выяснил, что на факультет журналистики принимают тех, у кого за плечами не менее трёх лет трудового стажа. Получив свой аттестат зрелости, направил заявление в большой сибирский технический вуз.