Матвею пошел четвертый десяток. Он до сих пор не был женат, потому и оказывался в первых рядах тех, кому приходилось рисковать собой ради обеспечения продовольствием поселка. Все женщины в поселке были либо значительно старше его, либо были еще детьми. Из ровесников была только сестра Катька, нарожавшая четверых племянников. Всего на десять лет старше него самого была Джейн, но она не собиралась замуж. Как ни давили на нее, взывая к совести, космонавтка так и не смогла связать себя узами ни с одним мужчиной. Матвей тоже пытался ухлестывать за ней, но ничего кроме теплых разговоров по душам у них не случилось. Джейн хранила верность Игорю Кружалину, а после ее откровения о них любой намек на отношения получался пошлым.
Зато ее дочь Анна выросла в настоящую оторву. В ней, как в гибриде первого поколения, полученного от двух различных «сортов», случилось явление гетерозиса. Анна выглядела гораздо старше своих четырнадцати лет. От родителей ей достались смелость, любознательность и неуемность, яркая славянская внешность и американская раскованность. Она была немного старше своего поколения, а потому верховодила всеми детьми, её авторитет среди них был беспрекословный. За это ее и назначили заведующей детским садом. Пока взрослым приходилось работать, она присматривала за детьми, обучая их грамоте, навыкам работы и всему, что умела сама. В рабочее время Анна не позволяла себе ничего противоправного, но стоило случиться выходному, как она попадала в разные истории. Однажды ее чуть не унесло в море на самодельном плоту из трех досок, которые она прятала под камнями. В другой раз она забралась в трясину, пытаясь поймать лягушонка, и ее едва успели вытянуть оттуда. Зимой, когда велика вероятность не разглядеть белого медведя, она одна пошла на скалы и чуть не стала добычей опасного хищника. Каждый такой случай добавлял Джейн седых волос.
Из-за смешения языков подрастающее поколение разговаривало на странном наречии. Даже используя для обучения книги на русском языке, дети разговаривали на таком диком сочетании русского, испанского и английского, что Матвей не всегда их понимал. Его племянники, выросшие у родителей, разговаривающих на чистом русском, говорили так, как им было удобно общаться в своей среде. Капраз Татарчук относился к этому с пониманием, считая, что подобное смешение способно обогатить культуру небольшой общины выживших людей.