Ну
а что?.. Спала же я когда-то со Стеф… Не по своей воле, конечно, – Стефания
всегда боялась темноты и часто прибегала ночью ко мне в постель. И хуже того –
прижималась! А я мучилась и терпела. Этой малышке невозможно было нагрубить и
тем более оттолкнуть. Но Стеф была маленькой испуганной девочкой, а тут...
целая мама! Она и обнимала-то меня за всю жизнь раза три, и то – в раннем
детстве, а спать рядом…
У
меня стресс! Но всё же она не чужая мне…
–
Твоя птица что, не приучена к туалету? – брезгливо спрашивает мама, тыча
пальцем в Ричи. Тот, пребывая в мрачной задумчивости, только успевает метить
пол.
Я
со вздохом вытянула из огромной упаковки влажную салфетку и решительно
скомандовала:
–
Ричи, иди в свою комнату!
***
Отодвинувшись
от мамы на полметра и вжавшись в стену, я таращусь в потолок. Сна ни в одном
глазу. Обычно перед сном я всегда вспоминаю родной Киев, в котором родилась и
прожила почти четырнадцать лет. На свете нет прекраснее города! И каждый вечер
я мечтаю о том, как вернусь туда снова... Сегодня с мечтами не заладилось…
–
Как вы вообще могли жить в этом сумасшедшем доме? – злобно, но тихо ворчит
мама.
Ей,
как и мне, не спится и, полагаю, всем соседям тоже.
–
Айка, да этот козёл вонючий нам весь балкон разнёс!
«Нам!»
– я про себя хмыкаю. Но оскорбление игнорирую, на сей раз я согласна с
определением.
–
Он просто злится и ревнует, – объясняю вороний бунт, прикидывая, во сколько мне
обойдётся треснувшее окно и ремонт балкона.
–
А он что, всегда с тобой спит? – мама в шоке.
–
Нет, конечно! – я смеюсь. – У него на балконе отличный вольер, но мою комнату
он тоже привык считать своей. Мам, потерпи немного… Ты ведь всё равно скоро
вернёшься к себе и будешь спать спокойно.
–
Айя, я как раз об этом хотела с тобой поговорить…
Моё
сердце проваливается куда-то в желудок и там замирает… Я вернусь в Киев?
–
Шестнадцатилетний ребёнок не может жить один, – мама заходит издалека.
Я
бы могла оспорить это дурацкое заявление, но молчу – мысленно я уже лечу в
Украину…
–
О, Господи! Час ночи! Кто додумался сверлить в такое время? – мама говорит
совершенно не о том.
–
Это Ричард, – раздражённо поясняю.
–
Работает дрелью? – в мамином голосе священный ужас. – Я с ума сойду!
Ох, с какого ума?.. Мама,
что ты лепишь?! Кажется, это в твоих мозгах основательно поработали дрелью!