–
А мухи жужжат нотой «Фа», – сквозь смех выдавила Стешка.
–
Всё – эта отпелась!
Заливистый
хохот девчонок, как лечебный бальзам от моих переживаний и сомнений. Они
привыкнут… им обязательно понравится здесь. А ведь они ещё свою принцессочную
комнату не видели!..
–
Айка! – резкий и недовольный голос мамы ворвался как расстроенный тромбон в
партию скрипки, мгновенно обрывая веселье. – Ах, ты гадость такая!
Совсем
как в детстве… Страх… такое отвратительное и давно забытое чувство… Он выполз
из каких-то дремучих глубин и заурчал, заворочался в желудке… куснул за сердце,
нарушил дыхание… Стоп! Я сделала глубокий вдох и улыбнулась девчонкам.
–
Что-то стряслось…
–
Кажется, где-то опять прожужжала нота «Фа», – Алекс подмигнула и пошла на звук.
Яростно
раздувая ноздри, мама застыла посреди обновлённой, красивой и современной
комнаты.
–
Это что? – она раскидывает руки по сторонам. – Где мамины вещи? Где мебель?
Откуда всё это?
–
Но… так ведь лучше, – у меня получается тихо и сипло.
Я
злюсь на себя за волнение, но почему-то не могу взглянуть на девчонок… Я боюсь
их разочарования. Закусив губу, смотрю на разъярённую маму и пытаюсь понять,
что именно её так разозлило.
–
Денег, значит, нету, да?! А на весь этот колхоз ты нашла деньги? Что это? – она
дёргает штору и тут же рявкает на Алекс, пытающуюся вмешаться: – Не лезь, Шура!
И не смей совать нос не в свое дело! Эти шторы для сельского клуба! И люстра оттуда
же! А диван… Боже, это же не бордель!
–
Диван, видимо, для тебя приготовили, – успела вставить Алекс.
–
Что ты сказала, дрянь? – взвизгнула мама. – Вот такая твоя благодарность, да?
Идиотка! У тебя же с собой, кроме сменных трусов, ничего нет! И не будет! Потому
что эта тварь малолетняя потратила наши деньги вот на это убожество! – она
подлетела к стене и рванула слегка отставший от стены край обоев. – Это вот
что?
Фигня это…
Я
смотрю на повисший оторванный кусок таких дорогущих обоев и вдруг понимаю, что
они и правда совсем сюда не подходят. И почему я раньше этого не увидела?
–
А шкаф нормальный? – спрашиваю маму, а со спины меня обнимают тонкие руки. От
этого становится плохо и неуютно, но я терплю. – Мам, ты ничего не сказала про
шкаф…
–
А п-по-моему, очень к-красиво, – опережает маму Стефания, – мне здесь нравится.