Следующий
шаг – облагородить квартиру до состояния «Вау, а у вас тут очень миленько!»
поставил нас в тупик. Даже если предположить, что мы успели бы сделать
евроремонт, то как быть с площадью? Как ни крути, а наша квартира в пять раз
меньше, чем домик в Киеве… И гордый девиз «В тесноте, да не в обиде» нашего
папу точно не впечатлил бы. Спас Вадик, предоставив нам для такого случая
собственную холостяцкую берлогу. Внимательный и щепетильный человек, посетив
эту квартиру, непременно обнаружил бы дефицит спальных мест и всякой девчачьей
атрибутики, но мы таких дотошных с собой не прихватили. А папа купился. Не
скажу, что он сразу сдался, но подключилась тяжёлая артиллерия…
–
Папа, я очень тебя люблю и уважаю твоё мнение, но твой взгляд на ситуацию и личные
ощущения отнюдь не являются критерием абсолютной истины! – не очень понятно
увещевала Алекс, но мы со Стеф дружно и согласно кивали.
–
П-папулечка, любименький мой! Но я же тебя не б-бросаю! Мне здесь так нравится!
И в школе я уже со всеми подружилась! Ну, пожалуйста, п-папуль! Ну хоть п-пару
лет! Ну хотя бы г-годик!.. Ты ведь всё равно всё время занят работой… А мне так
хочется жить вместе с Айчиком…
–
Айя тоже может вернуться с нами, – невозмутимо озвучил папа, даже не подозревая,
какую бурю поднял в моей душе.
Почти
тысячу дней и ночей я ждала разрешения вернуться в любимый город… вернуться
домой. Строила новую жизнь, но всё равно продолжала упрямо ждать. И вот теперь
заветные слова произнесены, а я в смятении…
Куда
вернуться?
Здесь
мой Ричард!.. Моя изматывающая и очень интересная работа… Мой медицинский
колледж, в котором меня не видели уже две недели… Моя маленькая, но уже родная
квартира – подарок моей Бабани… Здесь мой лес! И здесь ещё не сбылась моя
мечта… А теперь со мной мои девчонки!..
Некуда
мне больше возвращаться – теперь мой дом здесь.
***
До
отправления поезда «Воронцовск-Москва» осталось пять минут. Стешка начинает
вдруг хлюпать носом и прижиматься к широкой папиной груди. Алекс тоже подходит
ближе. А я отступаю на шаг назад, чтобы не мешать им прощаться, и поворачиваюсь
к маме. Она тоже, как неродная… Но, кажется, в этот момент её совершенно не
радует наша победа. С невыразимой тоской она взирает на новенький фирменный
состав, который через несколько минут умчится туда, где затерялся в городских
джунглях Герман – её очередная лебединая песня.