В ответ Ленин в декабре 1922 года надиктовал текст под названием «К вопросу о национальностях или об „автономизации“». В «грузинском деле», с его точки зрения, сыграли «роковую роль торопливость и администраторское увлечение Сталина, ответственными за всю эту поистине великорусско-националистическую кампанию следует сделать, конечно, Сталина и Дзержинского», и предлагал «примерно наказать тов. Орджоникидзе».
Ленин потребовал «доследовать или расследовать вновь все материалы комиссии Дзержинского» для «исправления той громадной массы неправильностей и пристрастных суждений, которые там несомненно имеются».
16 декабря 1922 года состояние здоровья Ленина вновь резко ухудшилось. Пользуясь болезнью Ильича, решение комиссии Дзержинского одобрили Оргбюро и Политбюро, постановившие отозвать из Грузии четырех главных лидеров грузинской оппозиции – Мдивани, Окуджаву, Кавтарадзе, Цинцадзе.
Но расслабляться Сталину было рано. Прикованный к постели Ленин делал все, чтобы использовать грузинский политический инцидент. Он видел усиливавшуюся власть Сталина и решил использовать свои с ним разногласия, чтобы сместить того с должности Генерального секретаря.
Весной 1923 года предстоял очередной XII съезд партии. Именно на нем и должно было состояться падение Генсека. Ленин надиктовал секретарям письмо к съезду «К вопросу о национальностях или об „автономизации“», в котором обвинял Сталина в грубейших политических ошибках. Понимая, что Сталин и его союзники контролируют Политбюро, Ильич решил обратиться за помощью к Троцкому и написал ему:
Уважаемый тов. Троцкий!
Я просил бы Вас очень взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии. Дело это сейчас находится под «преследованием» Сталина и Дзержинского, и я не могу положиться на их беспристрастие. Даже совсем напротив. Если бы Вы согласились взять на себя его защиту, то я бы мог быть спокойным. Если Вы почему-нибудь не согласитесь, то верните мне все дело. Я буду считать это признаком Вашего несогласия.
С наилучшим товарищеским приветом Ленин
«Намерения Ленина, – вспоминал Троцкий, – стали мне совершенно ясны: на примере политики Сталина он хотел вскрыть перед партией, и притом беспощадно, опасность бюрократического перерождения диктатуры». Троцкий объяснял настойчивое внимание Ленина к «грузинскому делу» тем, что «в национальном вопросе, где Ленин требовал особой гибкости, все откровеннее выступали клыки имперского централизма».