Шестой. Последний, высший уровень эмпатии! В прошлом веке таких называли видящими, а в позапрошлом - еретиками. Собственно, из-за позапрошлого века их и осталось мало - Инквизиция хорошо проехалась по королевству, повсеместно истребляя эмпатов. А, учитывая, что свойство к эмпатии передается из поколение в поколение, то…
— Мистер Максвелл, а зачем вам это нужно? — вопрос срывается у меня с губ прежде, чем я успеваю включить голову. Инквизитор удивленно поднимает голову и я вынуждена продолжить, хотя больше всего мне хочется провалиться под землю, - с вашим уровнем вы можете работать консультирующим инквизитором, без заключения контрактов, без этой...
Я не заканчиваю - вижу, что он понял и слово “кабала” так и остается непроизнесенным.
Максвел отвечать не торопится - берет с блюда пирожок, добавляет в чай два кусочка сахара, неторопливо орудует ложкой.
— Понимаете, мисс Локуэл, — наконец разражается он, — к сожалению, здесь дело во мне. Понимаете...
Он допускает паузу. Я терпеливо жду.
— Я трудоголик.
Это неожиданное признание заставляет меня рассмеяться. Смеюсь я долго, вначале прикрывая рот ладонью, а затем и без нее - заливисто, взахлеб. Максвелл вначале весело пялится на меня, а затем внезапно поддерживает - и вот уже мы смеемся в два голоса, заставляя оглядываться многочисленных посетителей таверны.
Как ни странно, эта неловкая ситуация здорово разряжает атмосферу и следующие полчаса я провожу, увлеченно слушая нашего нового инквизитора. И он меня не разочаровывает - вдохновенно рассказывает какие-то забавные эпизоды из службы, сыплет байками о столичной жизни и в какой-то момент я даже забываю, что мы сидим в битком набитой забегаловке. Мне интересно - давно у меня уже не было таких ни к чему обязывающих разговоров. И инквизитор это понимает, потому что подливает мне чай и срывается в ещё одну историю. Он не спрашивает, не интересуется - он дает мне возможность просто провести время в приятной компании. И я за это благодарна.
Наконец, после очередной истории и уже непонятно какой по счету чашки чая я случайно бросаю взгляд на окно и ойкаю, углядев за ним синие сливки сумерек. Часы обреченно демонстрируют мой провал - большая стрелка медленно ползет к трем. Кажется, мы засиделись…
— Кажется, мы засиделись, — транслирую мысль Максвеллу.