За одной из дверей слышался высокий требовательный голосок
принцессы Соры. Я проскользнула мимо побыстрее, чтобы еще раз не
встретиться с этим маленьким чудовищем. Прочие кочевники на меня
внимания почти не обращали, лишь иногда сторонились, давая дорогу.
Придется даже признать за дворецким некоторую дальновидность. Если
бы кочевники получили другие покои - не видать нам ни минуты
тишины. Опять же, это привидение... Надо же такое придумать!
Не то чтобы я не верила, что кочевники видели привидение, (они
определенно что-то видели), вот только им не хватило некоторой
осведомленности в делах двора, чтобы понять, что это не привидение.
Ни одно королевское семейство не обходится без тайн или без
сумасшедших родственников. В данном случае это была не такая уж
тайна, да и родственник был не настолько не в себе, но, понятное
дело, положение вещей никто не стремился афишировать. Младшая
сестра покойного короля с самого детства была со странностями, по
крайней мере, все вокруг так утверждали. Я же ничего странного в ее
поведении не видела, окажись я на месте принцессы, двор, наверно,
вообще предпочел, чтобы меня держали в смирительной рубашке. Как бы
то ни было, принцесса Виолетта под разными предлогами спровадила
тьму-тьмущую женихов, предпочитая выгодной партии пленэры на
природе и гончарную мастерскую. По прошествии двух десятков лет (во
многом благодаря осуждению двора и злобным насмешникам) принцесса
превратилась в старую деву, живущую в своем мире, и не желающую,
чтобы ее из этого мира вырывали. Да, наверно, многим это казалось
именно сумасшествием. Как бы то ни было, сейчас женщина жила в
дальнем крыле дворца под присмотром одной единственной служанки и
никому не доставляла хлопот, если никто не доставлял хлопот ей. А
еще летом она носила просторные белые балахоны, вечно испачканные
красками и глиной. Все это вкупе и могло дать нам пресловутое
привидение.
Дверь, за которой находились покои принцессы Виолетты,
располагалась в самом конце коридора. Здесь было прохладно,
сумрачно и тихо. Гомон кочевников долетал сюда, но не настолько
отчетливо, чтобы это могло кого-либо побеспокоить. Я постучалась,
но вошла, не дожидаясь ответа. Очутившись в небольшой передней, я
зажмурилась от яркого солнца, светившего из окна. После мрачного
коридора глазам было не так-то просто привыкнуть. Под окном в
кресле-качалке сидела пожилая женщина, она изредка отталкивалась
носком ноги от пола, от чего кресло двигалось мерно и усыпляющее
поскрипывало. В такт креслу, словно в каком-то диковинном оркестре,
постукивали спицы в ее руках.