– Возьмите, это моя визитка, если когда-нибудь вам понадобится помощь… – Эдуард пристально смотрел ей в глаза – так, как будто эти слова имели тайный подсмысл, – … подумайте, о том, что я вам говорил, ещё никто и никогда так просто не отказывался от имущества.
– Я подумаю, – вполголоса ответила Шир и кивнула головой.
Начало весны. Это время самого продолжительного и важного поста. Шир не очень-то любила это время. Когда пост начинался, ей думалось, что это пройдёт легко и быстро, «диета без жирной пищи обязательно пойдёт на пользу», – думала Шир. Впервые пару недель поста Шир чувствовала себя легко, и ей даже казалось, что она становится стройнее. Но потом однообразная постная пища начинала надоедать, приём пищи не приносил радости, а превращался в унылое занятие. После шестой недели казалось, что уже нет никакой надобности подходить к столу – и тогда начинался голод, лёгкое головокружение и апатия.
Хотя Шир и не ночевала в монастыре, но была вынуждена жить согласно устоям монастыря. Денег ей за работу не платили, она состояла полностью на содержании монастыря. Всё, что ей было необходимо для жизни, она могла взять в монастыре и даже попросить денег. Если на то была причина и если это будет одобрено настоятельницей – ей выдадут деньги. У Шир остались кое-какие вещи из «прошлой жизни»: несколько пар обуви, несколько платьев, кружевное бельё, зеркало, несколько принадлежностей парфюмерии и небольшой портрет её мужа. Она сама его нарисовала. На это ушло немало часов работы. Начала она его рисовать в лесу.
Это был солнечный день и совсем нежаркий, Шир с мужем решили провести его на воздухе под открытым небом, а главное – вдвоём. Шир сложила в корзинку немного фруктов, немного овощей, варёных яиц, сыра и хлеба, взяла покрывало, карандаши и холст. Шир нечасто рисовала, да и не получалось у неё ничего такого, что заслуживало бы внимания, но она была уверена, что если очень захочет и придёт вдохновение – то обязательно получится. Портрет получился. Когда продукты из корзинки были съедены, а покрывало изрядно помято, он задремал, а она им любовалась. У неё было всё ещё неудовлетворённое желание и вдохновение, и ещё ей очень хотелось запечатлеть его красоту. Она рисовала его сидя к нему спиной. Его лицо всегда было у неё пред глазами, куда бы она ни смотрела. После его смерти в её жизни появились другие лица, Шир помнила своего покойного мужа, постоянно думала о нем, но всё же жила настоящим, а мужа продолжала любить по памяти, и у него, у её покойного мужа, не было ни малейшего шанса быть ею разлюбленным.