Я успела выпятить грудь колесом,
когда Мойра, подкармливающая своего фамильяра — тарантула Стефа —
громко кашлянула, явно привлекая к себе внимание.
— Ну, кстати, необязательно
отправлять на отбор Касси. Я тоже могу.
Все рассуждения о том, что меня и
дома неплохо кормят, тут же испарились. Я прищурилась и с
подозрением взглянула на маленькую пигалицу. В душе вспыхнул азарт.
Кто-то пытается урвать то, от чего я бы хотела отказаться? Не
отдам!
— Паспорт возьми, — небрежно
посоветовала я. — Но учти, что возраст согласия начинается с
шестнадцати лет.
— Кому из нас еще паспорт
понадобится! — передразнила меня Мойра. — Ты сама-то едва выглядишь
на семнадцать, а тебе на десять лет больше!
Я вспыхнула, на языке завертелись
нужные слова, и я прикусила его, чтобы случайно не проклясть
сестрицу. Она ударила по больному.
У каждой ведьмы в нашем роду был
особый дар, иногда несколько. Например, мама могла есть все что
угодно и не поправляться. Ее тонкой девичьей фигурке завидовали все
коллеги (мама работала бухгалтером в крошечной типографии). Тетя
Дара рожала легко, будто кошка. Возможно, обладай мама ее умениями,
и я бы уже имела братика или сестренку, но не срослось. Бабуля
чуяла ложь. Ее нос всегда забавно дергался, когда кто-то лгал, а
сама она морщилась, будто от противного и резкого запаха. В чем
особенность Мойры и близняшек, мы пока не поняли — слишком малы
были все трое.
Мне тоже достался дар. Я выглядела
гораздо младше своего реального возраста. Наверное, ближе к сорока
годам меня начнет это радовать, но пока же этот дар приносил мне
больше дискомфорта, чем пользы. Особенно на работе, где меня часто
путали со стажерами-студентами.
«Хочешь, я сожру ее тарантула?»
Я хихикнула, гнев схлынул. Сумрак
всегда умел охладить мои чувства.
Признаться, в выборе фамильяра я была
старомодна. Впрочем, скорее это он нашел меня, чем я его. В день
моего лунного крещения он первым явился на порог нашей квартиры.
Мама говорила, что когда пришли остальные, я уже кормила его из
игрушечной посуды и повязывала бантик.
«И я до сих пор тебя за это не
простил!»
Судя по причмокиванию, Сумрак
разговаривал со мной из кухни. Надеюсь, он не доедает теткину
сгущенку.
«Надейся-надейся!»
Я хмыкнула, но сдавать воришку не
стала. Вместо этого вновь с прищуром взглянула на Мойру. Из нас
всех ей достался самый красивый рыжий оттенок волос. Мой походил на
взбесившийся апельсин, а ее локоны, струящиеся по спине, имели
благородный цвет заходящего солнца. Это не я придумала, а мама
как-то сказала. Она любит поэтов Серебряного века. Наверное, читать
рэп она бы тоже смогла.