Так, ладно, налево или направо? Спокойствие, только
спокойствие!
В противовес своим мыслям я грязно выругалась (преподаватель по
этикету потребовал бы вызвать экзорциста — кьерра не может так
выражаться!). Это надо же было умудриться заплутать в катакомбах
гномов!
Я снова огляделась. Все повороты в этих пещерах абсолютно
одинаковые! Так куда же идти?
Сначала все шло хорошо: я неспешно прогуливалась по прекрасно
освещенному коридору, пока не дошла до обрыва. Железные рельсы
уходили ввысь и вели к сердцу подземного города. Туда путь мне был
заказан. Тогда я чуть свернула со знакомого маршрута, нырнув в один
из рукавов пещеры и… заблудилась!
Воображение услужливо подсунуло картинку с собственной свежей
могилкой и камнем с надгробной надписью: «Здесь покоится любимая
внучка, дочь и сестра, которая не послушала мудрую мамульку и таки
отправилась в гости к гномам. Покойся с миром, глупая ведьма!
Аминь». От мрачных мыслей меня отвлек странный звук. Будто вдалеке
плакал котенок. Я прислушалась. Нет, не показалось. Вот только это
не плач, а скорее писк, тонкий и жалобный.
Куснув щеку изнутри, я неуверенно двинулась в сторону источника
шума. Все равно хуже быть не может.
Пришлось пройти с десяток шагов, прежде чем в тусклом свете
редких факелов на стенах я разглядела капканы, разложенные стройным
рядом вдоль обрыва. В одном из них вымученно трепыхалась…
серебристая летучая мышь.
Дальше за меня все решили инстинкты: помогать тем, кто в беде, у
ведьм в крови. Я метнулась к капкану. Летучая мышь при виде меня
обнажила зубы и истошно заверещала.
— Глупая, — пробормотала я, рассматривая конструкцию, — я хочу
помочь.
Наверное, мои слова не впечатлили мышь, потому что скалиться она
не перестала.
— Будешь кусаться, уйду, — пригрозила я и осторожно потянула за
едва заметный рычажок капкана.
Железные скобы распахнулись, летучая мышь радостно вырвалась из
ловушки и стремительно взмыла вверх… чтобы упасть мне в руки спустя
несколько секунд. Порванное крыло сильно кровоточило, а сама мышь,
кажется, вырубилась от болевого шока. Во всяком случае, она лежала
совершенно неподвижно. Я осторожно поднесла маленькое тельце к уху.
Обмякшая летучая мышь повисла на моей руке смятой тряпкой. Затаив
дыхание, я прислушалась. Тишину разрезали едва слышные удары.
Сердце бьется, значит, жива.