В руку сержанта ткнулась выбежавшая из-за палатки собака,
завертелась вокруг, выпрашивая лакомство.
Рэм улыбнулся:
– Местная?
– Прибилась, ага. Парни её балуют, а уйдём на орбиту – с собой
не возьмёшь…
Собака была некрупная, рыжая, с вытянутой мордой.
– На лисицу похожа, – сказал Рэм, протягивая ладонь, чтобы
собака её обнюхала.
– Да так вот и зовём – Лиска, – пояснил сержант. – Ласкается ко
всем.
Собака и вправду оказалась ласковая и сразу признала Рэма за
своего.
– А у нас на крейсере есть собака, – сказал он, наглаживая
мягкую рыжую спину. – Откуда она здесь?
– Да оттуда же, – сержант махнул волосатой рукой в сторону
развалин. Я говорю же – Администраты. Удумали, что на Прате дёшево
держать военизированные приюты. Вот приютских и ловим иногда на
развалинах.
– Детей? – переспросил Рэм.
– Доростков.
– И куда вы их?
– Да никуда. Допрашиваем и отпускаем. Нету по ним никакой
команды. Может, и шпионят, но не убивать же? Да я вам показать
могу. Поймали с утра одного. Замполич приказал передержать до
заката, а то по этой мелочи и свои бывает стреляют. Мы же не звери
какие.
– Лиска! – закричал дежурный. – Жрать!
Собака благодарно ткнулась в ладонь Рэма носом и унеслась к
палатке-столовой.
– Вы ужинали, господин пилот? – спросил сержант. – А то прикажу,
чтобы накормили.
– Покажите сначала вашего пленника, – попросил Рэм.
Всё-таки Дерен велел наблюдать, а это – хоть какая-то
достопримечательность. Не камни же изучать?
***
Прекрасный помпезный «Гойя». Белые переборки. Палуба пружинит
под ногами. Шумит магнитка – сила тяжести почти планетарная. Здесь
не надо столько пахать в спортзале.
На «Персефоне» тоже бывает нормальная сила тяжести, когда она на
рейде. Висит где-нибудь на орбите, но такое в спецоне нечасто.
Если корабль постоянно перемещается, нет времени на калибровку
орбиты, и тяжесть на корабле бывает – как повезёт. В пределах
терпимого, конечно, но не всегда комфортного.
А вот на «Гойе» имеется пятый реактор – магнитный. Создающий
собственное ядро тяготения. Только сражаться с таким реактором,
если он активирован – безумие. Ну, так «Гойя» и не сражается…
– Ты чего такой задумчивый, Вальтер. Как там дядя, здоров? –
спросил комкрыла, жестами разогнав ординарцев. – Пойдём-ка ко мне,
в капитанскую? Давно я тебя не видел…
– Дядя – жив и здоров, – рассеянно отозвался Дерен, разглядывая
развешенные в холле перед капитанской картины – голомозаика и
проекционная живопись.