Пленник сидел на полу. Мелкий, тощий, сжатый в комок. Словно в
углу забыли рюкзак.
Он был помладше Рэма, рискнувшего в шестнадцать завербоваться в
пилоты. Лет, наверное, тринадцати или четырнадцати. И прикинуться
взрослым у него бы никак не вышло.
Пацан был грязный. Разве что комбинезон на нём оказался довольно
новый и крепкий. Оружия не было, да откуда бы, если десантники
обыскали?
И вообще он как противник ничего из себя не представлял. Нечего
и бояться.
Но Рэм не поэтому подошёл и встал рядом. Он вспомнил, каково это
– шляться голодным по развалинам.
Пацан сидел, обхватив руками колени, и Рэм тоже плюхнулся на
пятую точку.
На Мах-ми хватало вот таких оборванцев. Администрат пытался их
пристроить в приюты, они убегали…
На Прате и Администратов не было. И семьи у приютских не было.
Интересно, с какой планеты этот пацан?
Рэм искоса глянул на пленника и отвёл взгляд. Как же, будет он
говорить.
И сказал сам:
– Я с Мах-ми родом. И родители там остались, – он вздохнул. –
Вместе с домом. Бац – и всё.
Пацан быстро глянул на Рэма и тут же опустил глаза.
– Только не под развалинами, – пояснил Рэм. – Светочастотный
удар. Ничего не осталось.
Он тоже исподтишка глянул на пацана, и они «столкнулись»
взглядами.
Сержант Добрый хмыкнул и вышел из палатки.
***
Глоток йилана лейтенант Дерен сделал из вежливости. И незаметно
отставил чашку.
Комкрыла, генерал Абэлис, не знал, что его крестник давно уже не
употребляет нейростимуляторы, даже такие мягкие.
Конечно, Дерен часто сидел в навигаторской «Персефоны» с кружкой
в руках, чтобы не портить компанию. Делать вид проще, чем
объясняться по мелочам.
На «Персефоне» йилан очень уважали и капитан, и пилоты. Дерен
даже поставки на корабль наладил через предприятия, доставшиеся
Рэму по наследству. Необходимые знания у него для этого были.
Лейтенанту пришлось лететь с Рэмом не только на Мах-ми, но и на
Аскону. Основные средства отца мальчишки оказались вложены в
плантации йилана и инфраструктуру по его фасовке, упаковке,
хранению.
Причём это были не горьковатые сорта из «чёрного сектора», и не
крепкие, алайские, а самая что ни на есть – классика. Дорогая,
почти забытая из-за войны.
Отец Рэма понимал, что война заканчивается. Мечтал возродить
бизнес и занять в нём достойное место.
Дерен синенькие пачечки дорогого асконского йилана только в
детстве и видел, потом они совершенно пропали из оборота. Не
доходили до Империи.