Проснувшись, я машинально всё перенёс на бумагу, твёрдо надеясь расшифровать чуть позже.
«Если что-то происходит, значит, должно было произойти».
Мне эта фраза казалась безнадёжной и унылой: мы не в силах никому и ничему противостоять? Всё определено заранее? Но кем, как и почему?
Неужели от нас совсем ничего не зависит?
«Не ищи причин в ком-то, сначала разберись в себе. Разберись в себе, поможешь родным, затем друзьям. Представляешь, как изменится мир?
Понимаешь, каким может стать?»
Каноны, установки, афоризмы, прочая словесная эквилибристика.
«Цитаты из Библии, Данте, Шекспир, – все это разрушило маленький мир».
А ведь был «маленький» мир. Была жизнь, любовь, какое-никакое понимание происходящего…
«Многие думают именно так. А ведь мысль материальна и её отрицательная направленность, уныние и истекающая из них безысходность несут в себе такой негатив, который вряд ли поможет этому миру измениться».
Если мысль материальна, то, что говорить о Слове? Слово… сказал и – звук – исчез, уже не вернёшь, не поправишь, не изменишь.
Мне, с шестнадцати лет работающему со Словом, казалось, что я о нём знаю ВСЁ… Ну, если и не всё, то – очень многое.
И знал, что написанное слово можно исправить, неверное – заменить на иное, но не задумывался, что сказанное однажды уже нельзя – никогда – не поправить, не изменить.
«Вот именно: не поправить, не изменить. Поэтому к словам надо относиться особенно трепетно, считая их – законом».
2
Так мы беседовали. Разговоры утомляли, казались беспредметными. Честно говоря, поначалу я терпел все эти словоизлияния только из-за того, что она моя землячка из города целинников. По-нынешнему говоря, из столицы.
Она – то исчезала, то появлялась и никогда не объясняла причин. А если я спрашивал, отвечала:
– Просто так надо.
От неё пахло сиренью. Запах завораживал, потому что не был искусственным, и это только усиливало магию восприятия.
В своем непреклонном стремлении кое-что вдолбить в мою голову она проявляла изрядные усилия, но никакой беды в этом не наблюдалось. Скорее наоборот, меня умиляли её попытки.
Я тоже что-то знал, считал себя эрудитом, сносно оперировал цитатами из Библии. Иногда подтрунивал и ёрничал, иногда напускал на себя важный вид и нёс откровенную чепуху.
Многое мне тогда было недоступно.
А для неё не существовало пустых разговоров, пустых фраз и пустых слов. Ко всему – отношение вдумчивое и серьёзное, всё надо обсмотреть со всех сторон и подвергнуть фонетическому анализу.