– Нет, всё, я так на хрен больше не могу! – взвыл Бьорн минут через пятнадцать. – Надо разведать, что здесь за хрень творится. Ты идешь в левое крыло, а я – в правое. Оружие с собой?
– Не думаю, что оно понадобится, – ответил Кристиан. – Но мне тоже это надоело. Идем!
– Э… Кристиан?
– Да?
– А, ладно… Ничего. Прости меня, если что.
– И ты меня.
Серый и черный. Копоть от факелов на серых камнях. Разбитые витражи, изогнутые канделябры. Потрескавшиеся своды потолков, истертые ступени лестниц. Доски и ткань. Скорбь, тлен и забвение.
Интересно, что чувствовали люди, уходившие отсюда? Кому молились? Одину или Христу? Да неважно… Какой чудовищный контраст – в окна бьет яркий свет, а в самом замке непроглядная тьма, будто полярная ночь здесь никогда не кончалась.
Бьорн шел по узким коридорам, прислушиваясь к малейшему шороху. Непонятная тяжесть сковывала движения, даже дышать было трудно. Вдруг словно тысячи теней схватили викинга, потащили его вдоль по коридорам. И в каждом дверном проеме виделись ему скелеты, висящие под потолком, злобные, оскаленные лица, окровавленные и истерзанные тела. Бьорн сопротивлялся, отталкивался ногами и руками, но всё было тщетно. Мертвецы с вываленными кишками, с выломанными конечностями, окружали его и старались схватить своими осклизлыми пальцами. А неведомая сила тащила его через лужи крови, через груды костей… Мелькали по пути гробы, в которых еще горели свечи, мимо летали сами по себе погребальные саваны. Бьорн крестился и пытался молиться, но слова не шли. Сердце сковало ледяным холодом, еще более суровым, чем сама Матерь Север…
Кристиану каждый шаг давался легко, словно он шел по воздуху. Остатки витражей светились сапфирами и изумрудами, вокруг звучала волшебная, чарующая музыка. Викинг вошел в большой зал и остановился, оторопев. Везде сияли сотни свечей, на больших дубовых столах, покрытых атласными скатертями, стояли огромные блюда с роскошными яствами. Там были и зажаренные поросята, и свежие лососи, и что-то еще, чего Кристиан не распознал… Вокруг сновали вышколенные слуги, а чуть поодаль, в соседнем зале, кружились в завораживающем вальсе десятки пар. Сновали туда-сюда дети, и их заводной смех звенел, словно миллион колокольчиков. Прекрасные девушки в роскошных платьях проплывали мимо, а за ними шли галантные кавалеры, исполненные чести и благородства. Кристиан смотрел на всё это, и непонятное, но вполне осязаемое счастье проникало в самое его сердце, заставляя его улыбаться и радоваться.