Юрий быстро забыл обиду от упрёка жены за ужином. Он не обратил внимания на то, что у Василисы стали появляться запросы.
Шли дни.
Юрий приходил с работы обычно в половине седьмого, ужинал, потом читал газету или смотрел телевизор.
Читал он обычно «Московский комсомолец».
– Вась, ты смотри, что пишут.
Юрий читал газету, развалившись в кресле.
Василиса разглядывала себя перед вертикальным зеркалом, встроенным в шкаф.
– Тебе не интересно что ли?
– Ну, что там пишут?
– О воровстве в армии.
– Что воруют?
– Как что? Вооружение.
– Сволочи.
– Суки.
Юрий углубился в статью.
Он не служил в армии, родители сумели купить ему белый билет.
Василиса переминалась с ноги на ногу. Она как-то странно посмотрела на мужа. Юрий заметил это.
– Что-то случилось?
– Ага.
– Что?
– Женька Оганесян из бухгалтерии сегодня пришла в таком офигительном платье.
Юрий непонимающе смотрел на жену.
Василиса махнула рукой и вышла из комнаты.
В девяносто четвёртом году у Юрия и Василисы родилась дочь.
Жить приходилось на зарплату Юрия и пенсию бабушки Лизы, помимо этого помогали, как могли родители.
Долго не могли придумать имя ребёнку. Василиса начинала из-за этого психовать. После родов она стала раздражительной.
– Ну, ты – отец. Ты можешь придумать имя ребёнку или тебе всё по фигу? – наезжала она на мужа.
У Юрия в отличие от жены, бабушек и дедушек не было никаких идей относительно имени.
Юрий задумался.
– Анжелика. Может быть?
– Ага. «Анжелика – маркиза ангелов» – любимая книга твоей мамы, – ехидно заметила Василиса.
– Папы, – поправил Юрий. – Почему ты таким тоном говоришь о моих родителях? Раньше ты была более благосклонна к ним.
Юрий склонил голову и вышел из комнаты.
В итоге дочь назвали Настей очень модным для новорожденных в то время именем. Ничего другого придумать не смогли.
Настя росла.
Василиса начала задумываться над вопросом любит ли её муж дочь: их совместное творение?
Юрий занимался ребёнком, целовал её, иногда. Вроде бы любовь была; но эта любовь казалась Василисе несколько вялой, холодноватой.
Она постепенно стала замечать в Юрии какую-то холодность и сухость. Не только по отношению к ребёнку, но и ко всему. В постели он и раньше был не огонь, теперь же сделался ещё более скучным. К тому же Василиса стала понимать, что его интерес к ней, как к женщине, ослабевает в арифметической прогрессии.