Когда ты понял, что будешь двигаться в направлении «не верю в „битлов“»?
– Не знаю. Когда осознал, что записываю все то, во что не верю. Я подумал, что пора остановиться.
Йоко. Он собирался создать нечто из категории «сделай сам».
Джон. Да, я собирался оставить место, чтобы и вы могли написать, в кого вы не верите. Это просто само собой напросилось, и The Beatles были последним пунктом, потому что я больше не верю в миф, а The Beatles – это еще один миф.
Я не верю в него. Мечта ушла. Я уже не говорю о The Beatles, но говорю о том, что принадлежало всему поколению. Этого больше нет, нам надо – мне лично – вернуться в так называемую реальность.
Когда тебе стало ясно, что эта песня будет самой исполняемой?
– Я не знал этого. И не знаю. Я смогу сказать не раньше чем через неделю, что происходит, потому что[23] запустили «Look at Me», поскольку это легкая песня, и, вероятно, они думали, что это The Beatles или что-то им подобное. Не знаю, будет ли это она. Пусть так… Хотя «God» и «Working Class Hero» – по эмоции и идее, – возможно, и лучшие на альбоме.
Почему ты предпочитаешь говорить Циммерман, а не Дилан?
– Потому что Дилан – дерьмо. Его имя – Циммерман[24]. Видишь ли, я не верю в Дилана, не верю и в Тома Джонса – по той же причине. Циммерман – это имя. Мое имя – не Джон Битл, а Джон Леннон. Вот так.
О The Beatles всегда говорили – и они сами о себе говорили, – что это четыре части одного и того же человека. Что случилось с этими четырьмя частями?
– Они вспомнили, что они – четыре самостоятельных индивида. Видишь ли, мы тоже верили в миф о The Beatles. Не знаю, верят ли еще в него остальные. Нас было четверо… Я познакомился с Полом и спросил: «Хочешь войти в мою группу?» Потом появился Джордж, а позднее Ринго. Мы просто образовали группу, ставшую очень, очень популярной, вот и все. Наши лучшие вещи так и не были записаны.
Почему?
– Потому что мы были исполнителями – вопреки тому, что говорит о нас Мик, – в Ливерпуле, Гамбурге и в прочих клубах. То, что мы создавали, было просто фантастикой. Мы исполняли настоящий рок, и никто в Британии нас не трогал. Как только мы это сделали, мы это сделали, но концы были отрезаны.
Знаешь ли, Брайан[25] одел нас в костюмы и все такое, и мы сделали все очень, очень здорово. Но, знаешь, мы вышли в тираж. Музыка умерла, когда мы даже еще не начали турне по Великобритании. Мы уже чувствовали себя в дерьме, потому что должны были урезать час или два часа исполнения до двадцати минут (в каком-то смысле мы были этому рады), и надо было повторять все те же двадцать минут каждый вечер.