- Вы в ней не нуждаетесь, дана. И в
жалости тоже, - коротко ответил лекарь. – А вот в помощи и
поддержке – безусловно. Как когда-то нуждался и я. Мне помогли,
сейчас я отдаю свои долги. Не благодетельствую, понимаете? Просто
возвращаю то, что никогда не смогу отдать близкому мне
человеку.
- Он…
- Человек, который помог мне, уже
умер. Он бы тоже остался здесь, в такой ситуации. Уверяю вас.
Мия кивнула. Коснулась руки ньора
Фаусто.
Руки постороннего мужчины!
Благородная дана! Наедине!
Мама упала бы в обморок от ужаса. А
Мия и ничего, стоит… может, и не так
ужасно нарушать приличия?
***
Вот и мамины покои. Мия решительно
толкнула дверь и вошла.
- Дана! – зашипела на нее
служанка.
Мария…
Личная мамина служанка. Раньше Мия ее
боялась… почему? Подумаешь, толстая и строгая? Это не страшно.
Страшно, когда умирает отец, а ты не можешь ничего сделать.
Мия посмотрела прямо в глаза
толстухе.
- Где. Моя. Мать?
Ньора Мария не выдержала первой.
- Утомилась. Лежит в спальне,
отдыхает…
- Вон отсюда, - резко распорядилась
Мия. И шагнула по направлению к спальне.
Мария с неожиданным проворством
загородила ей дорогу.
- Это вы что ж, дана, будете матушку
тревожить?! Так нельзя! Неправильно это! Вы понимаете, у нее душа
нежная, ранимая…
Может, не скажи Мария последнего
слова…
Ранимая, ага.
А неподалеку погибает от раны в живот
ее отец. И это НЕ мать сидела с ним рядом и обнюхивала рану.
- Еще одно слов – и ты уволена, -
отчеканила Мия.
Мария аж задохнулась.
- К-как!?
- Молча. И без жалования, - девочка
резала словами, будто ножом, хлестала наотмашь. – Ты слишком много
воли взяла, указывать мне, куда ходить и что говорить. Вон!
Мария хотела что-то сказать. А потом
вспомнила, что дан Пьетро ранен, что эданна Фьора плохо себя
чувствует, да и прикусила язык. Поняла, что заступаться за нее
некому. Прикажет девчонка, так и вытолкают Марию за ворота.
Может, потом что-то и вернется. Когда
выздоровеет дан, когда придет в себя эданна, а может – и нет? Слуги
послушаются.
И вышла вон.
Мия перевела дух.
Победа. Первая победа… не над собой,
над другими. Оказывается, ее тоже слушаются? Она еще попробует,
потренируется… но потом. А сейчас…
- Кто там, Мария? – раздался из
спальни слабый голос матери.
Мия решительно шагнула вперед.
***
Спальня эданны Фьоры была выдержана в
белых и розовых тонах. Стены цвета слоновой кости, розовые шторы и
занавеси, розовая мебель… и посреди этого сама эданна.
Действительно, как хрупкий цветок. Белокурые волосы рассыпаны по
плечам, подушки высоко взбиты, рядом, на тумбочке у кровати чашка с
отваром.