В людское измерение прибыли без особых спецэффектов – просто
материализовались в моей квартире. Мрак, едва увидев меня, кинулся
обнимать, мурча что-то там на кошачьем, что наверняка значило
«Маша, наконец-то, ты живая!».
– Второй кровати у меня нет, – растеряно обернулась к Змию. –
Могу постелить на полу.
– Да, разумеется, – пожал плечами декан.
Русалка, нервно хихикнув, ушла на кухню – она явно чувствовала
себя с нами третьей лишней.
Спальное место для дракона подготавливала молча, остро чувствуя
его присутствие в комнате. Вот же сухарь, знает, как девушка
мучается, неужели ничего так и не сделает?
Сделал – ушел следом за Ульяной. Класс. Молодец. И как я дальше
в Академии учиться буду, когда на своего декана спокойно даже
взглянуть не могу?
Ночь прошла без инцидентов. К удивлению, мне спалось крепко,
будто в черную дыру ухнула. Проснулась я от того, что нечто весьма
знакомое, щекотало мою лодыжку. Во сне рукой схватила это нечто,
прижала к себе, не сразу осознав, что сжимаю драконий хвост.
Сам обладатель хвоста лежал на полу, глядя в потолок. Непонятно
было – давно ли он встал, и спал ли вообще.
– Студентка Велесова, что вы себе позволяете? – перехватив мой
взгляд, шепотом спросил декан.
Ну да, хвост сам приполз, а позволяю себе я, железная
логика.
– А что я? – ответила вслух. – Я вообще только со сна.
– Ты, Маша, не сосна, ты – елка! – фыркнул декан, но хвост свой
не забрал.
Так и лежали – Ульяна храпела рядышком, Змий на полу, пытаясь
выискать вселенский смысл в моей люстре, я – прижимая к себе
драконий хвост.
Жаль, что это ненадолго и уже через пару дней декан вернется в
сказочное измерение. И хвост с собой заберет. Без всякой
возможности на примирение. Мне теперь что, всю жизнь по нему так
сохнуть? Будто приворожил, а как обратно – не сказал.
Утром, когда Уля проснулась, драконий хвост пришлось отпустить,
и идти соображать завтрак. Вообще, я бытовуху никогда не любила, не
зря у меня запас пельменей в морозилке лежал, но готовить для Змия
было по-особенному приятно.
Весь день прошел на грани.
Дракон ничего такого не говорил, ничего не делал, но в воздухе
чувствовалось особое напряжение. То рукой меня случайно коснется,
да задержит немного дольше, чем требуется. То взглянет как-то
многозначительно, до мурашек. То имя мое таким тоном произнесет,
будто мы одни во всем мире. А еще хвост этот наглый так и норовил
выскочить.