— Что… ты… делаешь?.. — задыхаясь от боли и от удивления,
выдавил из себя маг.
— Не мешай. Не задавай вопросов и ничего не бойся. Обещаю, всё
будет хорошо. — Я на несколько вдохов оторвался от окровавленного
живота.
Глазам стороннего наблюдателя (если бы таковой вдруг очутился в
столь ранний час в столь неподходящем месте) предстало бы весьма
пикантное зрелище… Сразу и не поймёшь, чем мы занимаемся: Мэтти
время от времени постанывает и скребёт пальцами по земле, а я, не
поднимая лица, энергично двигаю головой в месте, которое чуть выше
того, где…
Горько-стальной привкус остаточной магии, солёная терпкость
крови и сивушный аромат грубо очищенного пойла адской смесью
плескались у меня во рту. Я едва успевал сплёвывать в сторону
сгустки, обильно сдобренные собственной слюной. Легко сказать:
зализать такие длинные раны! Наконец я устало, но довольно выпрямил
спину. Кровь больше не текла — относительно ровные бурые дорожки
остекленевшей жидкости — вот и всё, что осталось.
— Дальше занимайся лечением сам. — Я пополз к телу шадды.
— Как… как ты это сделал? — О, у нас уже и голосок окреп?
— Расскажу. Потом. Когда ты выздоровеешь. Кстати, у тебя есть
всего пара минут, чтобы активировать что-нибудь лечебное…
— Почему? — насторожился он.
— Потому что тебя ожидает продолжительный, здоровый, но
беспробудный сон, — устало объяснил я, вырезая из ложбинки на груди
женщины металлическую загогулину и пряча её в мешочек.
— Сон?
— Все вопросы — потом!
Я поднялся на ноги, качаясь из стороны в сторону, как травинка
на ветру. Всё, мои силы исчерпаны. Совсем-совсем-совсем. Не помню,
как доплёлся до телеги и рухнул на своё «лежбище», потому что
приближался извечный кошмар.
Моя головааааааа!
Если вам не посчастливилось свести близкое знакомство с головной
болью, вы меня не поймёте. Впрочем, я бы не пожелал и самым злейшим
врагам такой доли, на которую был обречён сам… Казалось, что
надбровные дуги опухли и из-за этого трудно открывать глаза.
Затылок отяжелел настолько, что я не решался сидеть или стоять. На
этот раз волна пробежала по лбу и угнездилась в висках. О нет, это
была не резкая боль, не спазмы, не покалывание… Это была боль в
прямом смысле слова отупляющая. Мир вокруг сливался в один
грязно-серый комок слизи, которая залезала в уши, забивала нос,
мешая дышать, наплывала на глаза… Проваливаясь в колодец очередного
приступа, я думал только об одном: а будет ли у меня ещё одно
утро?