Читать, конечно, это было тяжело, особенно глядя на почти
безвкусные аварийные рационы питания. Единственное, что у меня
осталось в запасах в вагоне. А профессор еще почти целую страницу
описывал эти ножки. Странный, он все-таки был, за весь дневник
больше ни одного доброго слова, а еде посвятил целую поэму, да еще
и нарисовать пытался.
«...я так увлекся едой, что не заметил, как вся компания, и
Коллинз, и болван Крюгер вместе с дегенератом Боральски вмиг
опьянели от этой дурной местной водки. И, честно говоря, мне не
понравилось, как они на меня смотрели. Особенно Боральски.
Обязательно надо найти в его работе ошибки или хоть какие-нибудь
нестыковки и написать на него жалобу.
Я хотел уйти. Но на улице не оказалось ни одного приличного
такси. А ехать по-обезьяньи, вместе с одной из этих горилл на
грязном мопеде я не хотел. Пришлось пойти вместе с аспирантами
дальше. Не знаю, почему и надо будет сделать потом выговор
Коллинзу, но эти идиоты решили идти гулять дальше.
Мне пришлось идти за ними сначала в бар, где играла
отвратительная музыка, потом в другой бар, где на нас чуть не
напали местные дикари. Я уже окончательно запутался и не понимал,
как добраться до лаборатории».
Не профессор, а какой-то человек «праздника не будет» — гадкий,
мерзкий и злопамятный. Не знаю, как потом сложилась судьба у
аспирантов и сколько раз Коллинз пожалел, что позвал начальника с
собой, но планы мести он прописал не только жесткие, но и довольно
оригинальные, мы даже так в казарме не шутили. Злобный, сука, гений
— одним словом.
А аспиранты, похоже, были нормальными парнями. Накидались шотов
по барам, чуть люлей не отхватили, а потом их потянуло на баб. И
компания не особо дружно вместе с Альбертом в роли чемодана без
ручки — и бросить страшно и с собой нести тяжело, ну или в роли той
самой страшной подруги, потащили в кампус к коллегам женского
пола.
«...по сравнению с тем, где учился я, Фура-Бей, конечно, та
еще дыра. Пусть и говорят, что у них целых восемь (Ха-Ха!)
факультетов и сильнейшие преподаватели в стране, но я не дурак. Все
это полная чушь — и поэтому-то я и не взял себе в помощники
местных. Это Гульдберг — дурак, тянет его на все
экзотическое.
Крюгер уснул прямо на земле. А пока Коллинз с Боральски
кидали камни в окно второго этажа, я никак не мог найти себе место.
Уже было темно, и я сделал всего пару шагов в сторону, как что-то
острое ткнуло меня в спину. Коллинз лично мне ответит, за все те
страдания и страхи, что я пережил в ту ночь.