– Не идет, чтоб ее! – Рудый выплюнул окурок и хлопнул ладонью по
металлу.
– Давай вместе, – Гектор уперся костлявыми руками в кованую обвязку
и закряхтел.
Воротина дрогнула и, скребя землю, поползла вперед. Хлоп! Ворота
закрылись. Как вдруг невидимая сила толкнула створку снаружи.
Воротина чуть отошла, и в образовавшуюся щель просочилась синюшная
кисть в истлевшем грязно-сером манжете.
– Дави! – Гектор прижал воротину, защемив подгнившую руку.
Та завертелась и заскользила змеей, пробираясь все дальше, оставляя
лоскуты кожи на металлических гранях.
– Шибче держи, пока я отпущу! – закричал Гектор и выхватил из-за
пояса пистолет. ПМ пытался выпрыгнуть из обеих рук. Направив ствол
в пространство за мертвой рукой, старик нажал на спуск. Щелк, щелк!
Но выстрела не было. Глаза Гектора расширились, по спине пробежал
холодок, на секунду он замер и не видел, как сзади подбежала Энн.
Она выхватила у него оружие и резко взвела затвор.
– Давай сама! – выдохнул Гектор, упираясь в воротину.
Девушка заглянула в щель и прицелилась.
Бах! - Прогремел выстрел, и рука, зажатая створками, повисла
безжизненной плетью. Скривившись, Энн откинула ее за ворота.
Створки соединились между собой в торопливом поцелуе. Гектор
задвинул засов и, обтирая рукавом рубахи морщинистый лоб, посмотрел
на девушку:
– Умница, дочка! Откуда умеешь с железякой так обращаться?
– С отцом в тир ходила, любил он это дело и меня за собой
таскал. По началу не хотела стрельбой заниматься, а потом привыкла,
а когда нравиться стало, все закончилось... А это началось, –
последние ее слова дрогнули.
– Все там будем, рано или поздно. — вздохнул старик. — Лучше
поздно. Жизнь потерять - дело нехитрое, а смерть потерять
невозможно.
Энн задумалась... Воспоминания нахлынули и увели ее от
действительности… Большая светлая кухня, на столе белая скатерть.
Белый фарфор выставил напоказ завтрак. Энн смотрит на мать, затем
на отца.
– Милая, в школу опоздаешь, доедай овсянку, – улыбнулась мать,
наливая чай.
– Завтрак – самый важный прием пищи, – отец опустил газету и
добавил, – У тебя сегодня акробатика, ты помнишь?
Энн нехотя колупала кашу. Учеба, тренировка, английский с
репетитором, прогулка с собакой, а завтра все то же, и послезавтра,
только вместо английского французский. А хотелось не «день сурка»,
и не по плану, а чтобы жить, как настроение будет… И за школой с
подругами курить, и поспать до обеда и... Но нет, она же отличница,
у нее перспективы. Что скажут родители, тренер? Отец всегда
говорил, что ценность человека определяется тем, каким путем он
идет к вершине, а не тем, достигнет ли он ее вообще. А она должна
достигнуть – другого от нее не ждут. А хочет ли она этого... Боже…
Какая я была дура! Это был не день сурка, это был день простого
счастья, счастья длинною в жизнь.