Наверное, маме тоже этого хотелось, поэтому она и назввала меня «белой», понадеявшись, что имя изменит внешность.
Увы.
Черное не станет белым, назови его хоть сахарком, хоть бланманже.
Наконец, сладости были упакованы, слуга, сопровождавший королевского повара, с великой осторожностью подхватил сундучки и свертки, и мастер Лампрехт сам открыл двери, провожая влиятельного гостя.
Мы встали у окна, глядя, как повар важно идет до саней, похожий в своей лисьей шубе на огненный колобок, потом садится на сиденье, забросанное подушками, а слуга складывает сладости в короб у ног повара.
- Вся улица сбежалась! – потирал руки мастер. – Поистине, счастливый день!
- Он опустошил всю вашу лавку и не заплатил ни грошена, - заметила я.
Кучер подхлестнул лошадей, и сани помчались по улице, сопровождаемые восторженным улюлюканьем мальчишек. Особо отчаянные тут же вскочили на полозья, чтобы прокатиться с ветерком, но кучер погрозил кнутом, и мальчишки со смехом повалились в сугробы.
- Что значит потеря дневной выручки по сравнению с королевской рекомендацией! – возмутился мастер Лампрехт. – Да это все равно, что сам король появился бы на пороге «Пряничного домика» и попросил продать ему дынных цукатов!
Мастер не заметил, а я при одном упоминании о дынных цукатах залилась краской до ушей.
Грубиян король еще и поцеловал меня! Совсем потерял чувство совести и чести!
Но вместе с тем я вынуждена была признать, что в том поцелуе не было ничего грубого. Наоборот, поцелуй получился нежным, свежим и сладким… И одни только воспоминания о том, как твердые мужские губы прикасались к моим губам, растревожило и взволновало…
Взволновало!.. Вот еще!..
Я разозлилась на весь мир сразу – и на город, равнодушно глазевший, как тиран-король похищает меня средь бела дня, на короля, столько лет пестовавшего какие-то глупые обиды, и на себя саму…
Подумаешь, поцеловал!..
Но воспоминание держало сетями, и я вместе с волнением испытала еще и обиду. Слишком он стал умелый в поцелуях. Научился за десять лет.
4. 4
- Так, а что мы стоим? – переполошился мастер Лампрехт. – Витрины пусты! Быстро, быстро! Готовим новые пирожные!
- Вот и готовьте, - я вспомнила, что собиралась бежать из города и шагнула, чтобы забрать у лавочника сумку, но тот проворненько спрятал ее за спину. – Не глупите, господин Лампрехт, - сказала я по-доброму. – Я все равно уеду, ноги моей больше в этом городе не будет.