Мне конец... Не знаю какой, но точно конец. Я судорожно обхватила себя за плечи, пытаясь замедлить сползание ёлки и панически соображая, чем мне это грозит, и что нужно срочно делать?
Зал заискрил мерцающей жёлтой подсветкой, зазвучал праздничной музыкой, и послышались задорные выкрики: "Вскрывайте!", "Чего же ждём?!", "Ха-ха!", "...не пришёл?", редкие хлопки и даже свисты.
А я, конечно же, глупо надеялась, что это какая-то дурацкая ошибка, недоразумение. Кажется, так говорят все, на кого надевают наручники...
Главный отделил от стопки один конверт, безалаберно засунув остальные под мышку. ОМГ! Да меня просто удар сейчас хватит! Варварски разорвал конверт и достал серебристую корпоративную карточку, показал её залу, и под смешки кто-то выкрикнул: "А кто прогулял, не получат бонусы что ли?"
— Получат, — неожиданно серьёзно ответил шеф, и, опять запихивая конверты в карман брюк, со злорадным оскалом пояснил, — Просто сделают это у меня в кабинете.
В зале охнули, и до нас слабо донеслось: "Чур меня, Чур!", а я глупо хихикнула. Наверное, у меня от тотального перенапряга самосохранение попросту сдохло. Главный метнул в меня убийственный взгляд, и я уверилась: одним увольнением тут не обойдётся, (ну кто ж меня за язык-то тогда тянул, а?) и, спрятав карточку в нагрудный карман рубашки, шеф принялся за второй конверт, под одобрительный гул выудил из него очередную серебряную карту. А потом из трёх следующих – две зелёные и одну серебряную...
Гул становился заинтересованным и всё более громким, а лицо Главного напряженным. Нет, он не прекратил ни улыбаться, ни шутить, но глаза его сделались холодны, а челюсть заметно выдвинулась вперед, искажая улыбку до устрашающей гримасы. Я успокаивала себя тем, что так падает подсветка сцены сверху, что шеф в подпитии и, возможно, просто достало его это всё. В конечном счёте, ему отдых нужен едва ли не больше, нежели всем нам. Он единственный в нашей конторе работает без обедов и выходных. Но ему можно. Он владелец и всё такое.
И я бы лелеяла эту мысль и дальше, если бы не скользнувшая по виску мужчины блестящая капля, она прочертила стремительный след к подбородку и исчезла за расстёгнутым воротом ослепительно белой рубашки.
Шеф прищурился в зал, демонстративно медленно оглядывая замершую разгорячённую праздником толпу и ехидно так поинтересовался: