При словах «как ты» Мельников поморщился, но, памятуя недавнюю косточку на зубах, от комментариев воздержался. Старушка кивнула, словно уловив и оценив мысли визитера, и ровным голосом продолжила:
– Однажды наша самая старая фея, мадам Дюшале, была призвана своей давнишней приятельницей – деревенской молочницей – на родины к внучатой племяннице. Но роды задержались, и, чтобы не скучать, молочница предложила нашей коллеге с дальней дорожки чуток согреться и расслабиться. Время шло, ребеночек не торопился появляться на свет, а веселая молочница всё подливала и подливала домашней настойки своей давней подруге. И поэтому, а, может, по иной причине, когда ее позвали к новорожденному, она отнеслась к своим обязанностям несколько… легкомысленно. Узнав только, что младенца назвали Лесли, она произнесла над своим новым подопечным связующее их заклинание, чмокнула в щечки и отправилась спать. Когда же утром она проснулась ближе к полудню, то к ужасу своему обнаружила, что добрая ее знакомая – несомненно, из исключительно благих побуждений – сыграла с ней злую шутку.
– Налила в ботинки воды? – вырвалось у Агафона прежде, чем он успел подумать и прикусить длинный свой язык.
Фея опалила скукожившегося студиозуса презрительным взглядом, фыркнула и покачала головой.
Конец ознакомительного фрагмента.