- Держу! Он же дёргается, как рыба на
льду,- столь же тихо пробурчал Рукхарк.
- Держу пари, что эта отговорка –
самая херовая, которую я слышал,- жестоко проговорил Баэльт.
Пожалуйста, сознайся, умоляю, скажи, что я прав, дай шанс вернуть
всё назад, прошу! Пожалуйста!
- Возможно,- легко согласился
Малькорн.- Ты- то что тут делаешь?
- Меня наняли.
- Надо же. Ручной продажный
юстициар!- усмехнулся торговец, качая головой в сокрушающемся
жесте.- Куда катится наш город, если даже ты продался,
Мрачноглаз?
- Туда же, куда и всегда.
- Я думал, ты тоже занимаешься делом
Рибура. А теперь стоишь тут, с окровавленным клинком,- Малькорн
указал тростью за спину Баэльта.- Я следующий, да?
Баэльт оглянулся – трость указывала
на труп охранника.
- Нет.
- Нет? Странно. Потому что всё
выглядит так, будто бы ты шёл по моему следу.
- Это зачем же?
- Очевидно, не дать мне найти убийцу
Рибура.
- Это не так,- слабо возразил
Баэльт.
- Как ты там сказал? Самая, кхм,
херовая отговорка, так? А ведь кто- то говорил, что ты продашься
лишь после дождя.
«После дождя»… Старая веспремская
поговорка.
Смешная. Ироничная. Ведь все знают,
что если что- то тут и не имеет конца, то это проклятый дождь.
Баэльт сглотнул появившийся в горле
ком.
От чего? От обиды на слова о
продажности? Но ведь он продажен. Как сказал однажды один его
знакомый, шлюха, продающая не тело, а ум и сталь.
Может, от обиды на то, что Малькорн
не прав? От обиды а то, что он не может взять и убить его прямо
тут, на месте?
О, как бы он хотел, чтобы это было
правдой. Чтобы он мог безнаказанно убить этого богатого индюка, что
мановением руки разрушил его карьеру. Свернул бы ему шею, перерезал
бы ему глотку, задушил бы, выпотрошил.
Ему было наплевать, что торговец
разрушил эту карьеру весьма уместно и справедливо. Ему было плевать
на то, что он, Баэльт, заслужил этого. Ему было абсолютно наплевать
на то, что из- за него необратимо пострадала честь этого человека.
Да, он осознавал это всё. Но от этого ничего не менялось – ему всё
ещё наплевать.
Малькорн сделал ему больно. И должен
заплатить.
Но Баэльт не мог заставить его
заплатить. Как виновный не может заставить виновного раскаяться.
Как пьяный не может заставить трезвого протрезветь.
В тишине раздался очередной удар
грома, и Малькорн, поёжившись, произнёс: