Много еще приключений было с этим локомотивом. Мы даже бастовали, что бы его списали, но начальство в мистику не верит, а так как он самый живучий и самый исправный, его и оставили в строю. Но все равно, не все соглашаются на нем ездить.
Николаич поставил передо мной стакан. Налил в него половину, а себе полный.
– Что известно? – Спросил он, закручивая крышку бутылки.
– Известно, что ехали они по пятьдесят четвертому километру. Женька, помощник его, ушел в машинное не известно зачем. Да и сам он не знает, шок у него, – говорил Серега, медленно никуда не спеша, выдыхая после каждого слова. Все остальные молчали, опустив глаза, они уставились в рюмки. Только мы с Николаевичем смотрели на рассказчика. – Вдруг, локомотив начал резко тормозить, Жеку по инерции свалило с ног, он башкой ударился об железную дверь и отключился. А когда пришел в себя и забежал в кабину, то локомотив уже шел на малых и почти остановился, Антон Степаныч лежал на полу, уже с синими губами. Остановились они посреди поля, сразу после пятьдесят четвертого километра, так и стояли там до прибытия скорой. Когда мед брат залез в кабину, Жека сидел на полу с разбитой башкой, весь в крови и держал, прижав к себе Степаныча. Вот такая история, – последнюю фразу он сказал на выдохе и сразу, не медля выпил все оставшиеся в стакане. За ним повторил Николаич, я тоже не думал оставаться в стороне.
– Помянем мужика, – и я следом выпил стакан водки.
Посидев еще чуть-чуть, мы вышли со столовой и отправились по домам. Все-таки после смены, нужно отдохнуть.
– Артем, ты сума сошел! Ты понимаешь, на что ты подписываешься? – В комнату ворвался Николаич, красный как бык, злой, – ты понимаешь, что ты смертный приговор себе подписываешь?
– Николаич, Все будет нормально, это всего лишь один рейс. Хорошие деньги платят.
– Да потому и платят, знают что это, опасный рейс, это вообще опасный локомотив. Все опытные, все старожилы, отказываются на нем ехать. Потому что каждый раз как в последний.
Он метался с угла в угол, говорил очень быстро, брызгая иногда слюной, которая долетала до меня, сидящего за столом и наблюдавшего за ним.
Я пытался иногда вставлять фразы, когда он замолкает, но после моих убеждений, он опять взрывался как ураган и с новой силой начинал меня убеждать, что это все, очень опасно.