Внизу живота и в промежности рождается потребность чего-то ранее неизведанного.
Того расстояния, что сейчас между нами, чересчур много. Хочется быть еще ближе к нему. Стать с ним одним целым.
Я подставляю под жадные мужские губы свои, выгибаю шею под его поцелуями, вздрагиваю, когда он прикусывает мне сосок. Из моего рта вовсю раздаются поощрительные стоны. А тело льнет к его рукам, требуя еще больше ласки.
Я вообще ощущаю себя непонятно. То ли тело слишком тяжелое, что нет сил сделать лишнее движение. То ли наоборот, оно слишком легкое и парит в состоянии эйфории.
В какой-то момент я тоже начинаю изучать мужское тело, ощупывать и гладить. Оно на меня реагирует, мускулы напрягаются. Кожа горячая и шелковистая. Я его не рассматриваю, веки закрыты. Я полностью сосредоточена на тактильных ощущениях.
Глаза открываю только тогда, когда понимаю, что Платон избавился от одежды полностью.
И я промежностью ощущаю его член. Последние остатки разума вопят о том, что нужно воспользоваться средствами защиты.
-Презерватив, - говорю ему.
Он ругается, но я не разобрала, что именно он сказал. Слезает с меня, роется в карманах брюк, потом шуршит фольгой, ложится на спину и натягивает резинку. Я получаю возможность разглядеть его. У него толстый и длинный член с вздувшимися венами, мошонка побрита. Кожа члена и мошонки темно-коричневая. А головка розовая. Я рассматриваю его жадно, сама поражаюсь своему интересу. Но потрогать не решаюсь. Платон натягивает презерватив, и в голове проносится, наверное, неуместное сравнение с упаковкой колбасы.
Сладкая истома охватила все мое тело. Низ живота требовательно ноет.
И когда Платон вновь оказывается сверху, я лишь шире развожу ноги. Он упирается руками в постель, стараясь уменьшить свой вес, потом одной рукой направляет член в меня и двигается вовнутрь. Сначала я чувствую натяжение своей плоти. Становится неприятно.
А потом, почувствовав преграду, мужчина совершает резкий толчок бедрами, разрывая девственную плеву.
Больно-то как! Вскрикиваю, хоть и привыкла терпеть боль. Внутри все натянуто до предела, горит и саднит. Зажмуриваюсь, чувствую, как по щекам стекают слезы. Желание испаряется. Хорошо хоть Платон больше не двигается.
Только тяжело дышит, как загнанный конь. Открываю глаза. И ясно осознаю. Никакого продолжения сейчас не будет.