– Давайте я включусь, – ему не нравились методы Стальевича, переполненные намёками и полутенями, неспешные эмигрантские ленинские «два шага назад, один шаг вперёд».
– Нет, друг мой. В команде должно быть чёткое функциональное разделение, – шеф посмотрел на него уставшими глазами. – Ты за молодежную политику отвечаешь, вот и пошукай, чем тут провинциальная поросль разговляется.
– В городе есть костёл? – спросил он нукера.
– Найдём, – сказал нукер. – Какие ещё будут указания?
– Послезавтра проведём католическое богослужение. Или что-то вроде того. Изучи досконально ритуал и подготовь своих гвардейцев.
– Сколько человек участвует? – лицо нукера было бесстрастным, только в уголках губ чуть заметно играла улыбка. Его всегда восхищали эти жутковатые спектакли.
– Пять-шесть твоих ребят. Один звукотехник, включать органную музыку. Для меня подготовьте зашторенную исповедальную. Исповедоваться будет вот этот, – он написал на листке фамилию. – И не перепугайте его по дороге.
Да, рокер ему понравился. В табачном дыме ночного клуба он возвышался неприступным идолом над сборищем полоумных девиц и ищущих приключения парней. Он показался вполне подходящим для его замысла.
– Проверьте на всякий случай, не наркоман ли, – сказал он нукеру.
– Что я должен отвечать? – голос рокера был спокойным.
– Ничего, – он хотел сказать «сын мой», но передумал. – Ты должен слушать.
Он впервые читал собственные стихи вслух. В высоте купола костела звучал орган.
– Хорошие стихи, – сказал рокер. – Это ваши?
– Это неважно. Вот наброски музыки, – он просунул в окошко исповедальной блокнот. – Доведёшь до ума. Тебе помогут выпустить диск. Ну, и с промоушеном и всем прочим.
– Спасибо. И всё-таки кто автор? – в голосе рокера мелькнула незамысловатая наглость.
– Авторство поставишь своё.
– Но…
– Что?!
– Но это нечестно…
– Рассуждать изволь перед женой. Всё! Аудиенция окончена, – он хлопнул в ладоши. – Отвезите его домой. Я дам знать, когда будут следующие стихи…