…Помню наше прощание в аэропорту. Мы с С. спрятались от посторонних глаз в какой-то нише между киосками и долго стояли там, держась за руки и молча глядя в глаза друг другу. «Ну, я тебя жду», – сказала С. и глаза ее наполнились слезами (клише, но… действительно, так и было!). У меня тоже комок подступил к горлу.
…А, ведь, мог бы остаться на третий год. Сам новый шеф предложил. Вызвал на днях и говорит: «Давай, вызывай жену (у меня аж дыхание перехватило), отправляйся в отпуск и возвращайся. Нам опытные переводчики нужны…». Но я – ни в какую. Так, мол, и так, семья, работа… А у самого в голове одно вертится: разве я могу предать её. Ведь, я же обещал!
…Сегодня был день сборов («наши сборы недолги…»). Первым делом упаковал книжки, кассеты, шмотки (для нигерийских калабасов – огромных тарелок из сушёных тыкв, разрисованных орнаментом, – пришлось сбить из фанеры специальный ящик), раздал кое-какое белье помогавшему мне нигерийцу, и все. Никаких отвальных тебе, ни пьянок (правда, ловил на себе недовольные взгляды коллег – «скупердяй несчастный»), и вот, лежу себе один, в ожидании автобуса…
И все-таки, страшновато. А вдруг, всё, конец? Мысль о скорой смерти то и дело возникает в голове, портя настроение, и тут не помогают ни мысли о Боге, ни рассуждения о потустороннем мире, реинкарнации и прочей ЧЕПУХЕ…
…Уже неделю, как в Москве… Все страхи позади, все дурные предчувствия и опасения. Все прошло благополучно. В Вене, правда, был эпизод. С нами летел один известный журналист по фамилии Проханов, командированный в Нигерию для очерка о работе наших спецов (в том числе, военных). Это был скользкий, улыбчивый тип, типичный номенклатурщик. Мы с ним, вроде как, разговорились в самолёте. А в Вене «остановка». Сижу я за столиком в зале ожидания, «на ничейной земле», тупо уставившись в проход, ведущий в город – на волю. Там ходит полицейский. Вот, думаю, несколько метров, и ты свободен. От всего. Вижу, выходит Проханов из duty-free, гружёный яркими пакетами с блоками сигарет, виски и других «соблазнов западного мира», выходит и прямиком ко мне, подсаживается и, так это хитро глядя на меня, произносит что-то, вроде, «ну, что – близок локоть, да не укусишь».
«Ты, говорит, не думай, что там лучше, там тебя никто не ждёт, а назад уже будет трудновато». В общем, все правильно, только все это говорится с мерзкой улыбочкой в стиле