– Интересно, что за идея?
– Извини, не могу рассказать, очень боюсь сглазить. Пока.
– Ну, как хочешь. А не боишься брать в долг. Наверняка ведь придется отдавать с процентами, да и прогореть можно.
– Нет, идея гениальная, беспроигрышная.
– Может, если поднимешься, то и обо мне не забудешь.
– Обязательно.
– А почему ты здесь не хочешь начать этот бизнес?
– Здесь? Это проблемно. Москва, знаешь, такой регион, где очень трудно что-то начать, здесь себестоимость любого товара получается совсем неинтересной, – объяснил Пирогов, пытаясь пользоваться скупыми знаниями о бизнесе, приобретенными за последнюю неделю.
– Это понятно. Когда ты успел так наблатыкаться в коммерции. Раньше я за тобой таких увлечений не замечал.
– Жизнь заставит. Надоело, брат, плыть по течению, надо когда-то начинать подниматься в этой жизни.
– Это верно. А я зациклился на баранке, и ничего другое уже в голову не приходит, – Кирилл работал водителем.
– С одной стороны это хорошо, когда есть любимая работа, когда определился в жизни.
– Согласен, в целом я своей жизнью доволен. А по поводу: куда поехать делать бизнес тут и голову ломать не надо. В Питер или Катер, там и народ не такой нищий как везде, и себестоимость товаров ниже, скорее всего, чем в Москве.
– Я тоже думал про Питер.
– А когда ехать собрался?
– Скоро. Время поджимает. Ты только никому особо о нашем разговоре не болтай, даже моим родителям. Я им все не хочу рассказывать. Договорились?
– Конечно.
После этого разговора у Пирогова возникли сомнения в целесообразности обращения за советом к Кириллу. Ему вспомнились любимые слова Еременко: язык твой – враг твой. Трудно не согласиться с правильностью данного выражения. Действительно, в жизни очень полезно следить за своей речью, иногда лучше вообще ничего не говорить, чем выболтнуть не подумавши лишнее во вред себе. Все это конечно очень существенно, но человек, к сожалению, так устроен, что хоть иногда, в самом малом количестве, нуждается в общении. К тому же Пирогов успокаивал себя тем, что он все же не в бегах, не объявлен в розыск, чтобы было необходимо основательно заметать следы, во всяком случае, пока. И он надеялся, что в любом случае Кирилл будет молчать.
Началась последняя неделя, которую Пирогову требовалось отработать до окончательного увольнения. На работе, как ни странно, все было относительно спокойно: Еременко почти не подходил и вел себя в целом по отношению к Пирогову, как ему казалось, вполне благожелательно.