– Эх, ленивые вы все молодые, не любите работать основательно, – проворчал Еременко.
– Пошли обратно.
Пирогов думал о том, как можно было бы избавить от присутствия рядом с собой Еременко, но не нашел для этого предлога. К тому же по поведению Еременко он понял, что если бы он решил этот вопрос, то тем самым мог бы вызвать у того серьезные подозрения.
Лейтенант Пирогов был старше по званию, но значительно моложе сержанта Еременко. Ему было всего двадцать семь лет. Он был хорошо сложен, чуть выше среднего роста, имел приятные черты немного узкого лица, густые темно-русые волосы он зачесывал на бок, и уже долгое время носил усы. Еременко также был усат и зачесывал темные волосы на бок, но во всем остальном сильно отличался от Пирогова, что касалось внешних данных. Он был среднего роста, полноват, ходил по-медвежьи вразвалочку, от чего казался неуклюжим. Выглядел много старше своих неполных сорока восьми лет.
Поскольку Пирогов был старше по званию, Еременко следовало подчиняться ему, и он не стал перечить его решению. Не спеша, уставшие от бега они направились обратно в отделение. Еременко не давали покоя некоторые мысли, и ему захотелось поделиться ими с Пироговым:
– Эх, молодежь, не думаете вы о старости, а она подкрадется так, что и глазом не успеешь моргнуть. Вам бы чего – нарезвиться бы вволю, да нагуляться бы всласть, а о будущем, о старости и подумать некогда. Это все известно, у многих так складывается. Я же и сам был таким раздолбаем, ни о чем правильном не думал, не хотелось- хотелось жить всласть, с размахом, легко. Эх.
Пирогов не понимал, к чему клонит Еременко. Его мучили, душили мысли о пакете с долларами, и от этого на душе было очень неспокойно. Ему хотелось вернуться к платформе, к тому месту, куда он бросил пакет, забрать его и уйти с ним куда-нибудь, где он мог бы остаться какое-то время наедине, чтобы можно было спокойно подумать, что с этим добром делать. Но он понимал, что это желание невозможно реализовать в эту минуту, при этих обстоятельствах. Необходимо было забрать пакет таким образом, чтобы никто этого не заметил, или хотя бы не заподозрил в этом ничего криминального. Потом новая мысль заставила Пирогова не на шутку испугаться и невольно вздрогнуть. Он подумал о том, что точно ли он запомнил место, куда он бросил пакет. Эта было гуща кустарника, росшая вокруг дерева. Но там было, кажется, четыре дерева и очень много кустов между подъемом на платформу и будкой кассы из красного кирпича. То дерево, кажется, было ближе других к кассе. Или второе от кассы? Впрочем, это не важно – можно проверить одно и другое. А сколько денег лежит в пакете? Вот вопрос. Тысячи три или пять? Судя по весу гораздо больше, если в пакете только деньги. А вдруг деньги окажутся фальшивыми? Вот будет обидно. Пирогову не хотелось в это верить. Он вспомнил вора кавказца, который отдал ему пакет; его испуганное лицо. Конечно, он боялся наказания за кражу нескольких тысяч долларов, хотя и за распространение фальшивых денег тоже можно получить срок. И все же, если бы там были фальшивые деньги, беглец мог бы их просто выкинуть, а он держал пакет у себя до самого последнего момента. Это говорило о том, что деньги, скорее всего, настоящие. Лишь бы их не обнаружил кто-либо еще. Пирогов подумал, что какой-нибудь бомж вполне мог бы обнаружить пакет, благодаря какому-нибудь нелепому стечению обстоятельств. Эта мысль всерьез встревожила Пирогова. Какой образ жизни предпочитают бомжи ночью: активный или же чаще всего спят, как и все?