Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, в
обеденный перерыв я решила сходить проветриться. По разговорам
девушек из группы поддержки Зои (они все были, в основном, из
канцелярии и планово-хозяйственного отдела) здесь рядом находилась
куча разных магазинов. Ну, соваться в большой «Гастроном» во время
перерыва нецелесообразно, там очереди должны быть километровыми,
поэтому я решила сходить в хлебный.
Магазин «Хлеб» встретил меня таким
умопомрачительным запахом свежеиспеченного хлеба, что я чуть не
изошла слюной. На стеллажах в деревянных лотках штабелями лежали
кирпичики пшеничного и житного хлеба, белые пышные батоны, сахарные
рогалики и посыпанные сдобные булки. Отдельным лотком были
представлены желтоватые «звездочки» с повидлом посерединке. И все
это изумительное разнообразие даже на вид казалось столь вкусным и
свежим, что все мои мысли о необходимости срочно садиться на
низкоуглеводную диету, вылетели прочь. Повинуясь одним инстинктам,
я машинально отдала 14 копеек продавцу и получила заветную
буханку.
Какое же это было наслаждение – вот так, как
в детстве, грызть настоящий, без консервантов и разрыхлителей,
хлеб, откусывая хрустящую, еще теплую, корочку прямо от
буханки…
Я
была права. На «ковер» меня вызвали сразу же после обеденного
перерыва.
В
кабинет заглянула секретарь Аллочка и звенящим от масштабности
возложенной миссии голосом велела зайти к Ивану Аркадьевичу,
срочно. Фотографии Ивана Аркадьевича на стенде у бухгалтерии не
было, но это еще ничего не значило. Все и так знали, кто такой Иван
Аркадьевич.
Если честно, я чуток закручинилась. Но
раскаяния не чувствовала. И если бы ситуацию можно было отыграть
заново, то не изменила бы ничего.
Нужный кабинет скрывался за неприметной
крашеной дверью в тихом полуподвальном помещении, между архивом и
кабинетом метрологии. Спускаясь по лестнице, я косолапо оступилась
– теперь каблук болтался на честном слове. Посчитав это за дурной
знак, я совсем приуныла.
В
тесном, чуть прокуренном вкусным недешевым табаком помещении
заседали трое: грузноватый мужчина с острыми глазами и проседью;
пожилая женщина в вышитой жилетке, и старичок с аккуратной
бородкой.
После обмена приветствиями, женщина кивнула
на стул:
–
Присаживайтесь, Лидия Степановна.
Я
осторожно примостилась. Все молчали. Пауза затягивалась. Скрипнула
дверь, я скосила глаза: в кабинет тенью просочилась Аллочка и
пристроилась сбоку у сейфа. На колени она положила папку с
листочками и приготовилась писать.