Изящные черты лица её заострились, в глазах лихорадочно блестело
какое-то безумное чувство.
– О чём ты?
– Не прикидывайся, – выплюнула, почти рыча, – девчонку Он не
защищает! Это может означать только то, что почему-то выбрал не её,
а тебя!
– Он, он… Что все заладили одно и то же? – вмешался в наш
разговор ещё один голос.
Я отвлеклась, а потому не сразу заметила блеснувший в руках
похитительницы княжны кинжал. Она хищно усмехнулась и шагнула в
нашу сторону:
– Алиэтта, ты готова к ритуалу отречения?
– Да кому ты нужна, такая ущербная! – прилетело мне в лицо,
точно оплеуха.
Следом посыпалось ещё и ещё, я даже перестала воспринимать все
гадости, которые мне щедро плевали в лицо. Да, именно оплёванной
себя сейчас и ощущала.
При этом я буквально обтекала, облитая дорогим вином. Иного в
"Золотой лилии" отродясь не водилось. Всё же самый дорогой ресторан
нашего города.
Капли стекали с прилипших к лицу волос, капали на белую блузку,
дополняя узор из потеков и пятен.
Вульгарно одетая девица крутила в руке бокал с новой порцией
напитка и издевательски насмехалась, не получая от меня какой-либо
реакции. Ее неестественно пухлые губы некрасиво кривились, а я как
загипнотизированная смотрела на это яркое пятно.
– Ни сисек, ни… – временна глухота прошла, и мне довелось
услышать, что любовница моего мужа продолжает растаптывать мое
чувство собственного достоинства.
А кто еще может сидеть рядом с ним в фешенебельном ресторане и
так нагло разговаривать со мной? Да и голос тот самый, который я
услышала недавно в трубку: «Котик, я вернулась раньше»...
– Ухаживать за собой не пытаешься даже, неряха, – сильнее
скривила эта стерва обильно накрашенное лицо, хотя казалось бы,
куда уж больше. – Так ещё и пустышка!
Такое простое слово, а как будто обухом огрели по голове. Я
всхлипнула, словно ещё и удар профессионального боксёра под дых
пропустила.
Попыталась восстановить дыхание, переведя взгляд на мужчину, с
которым прожила в браке четыре года и верила, что он мой
единственный на всю жизнь.
На холёном лице увидела лишь равнодушие. Абсолютное, глубинное,
а вовсе не поверхностное, как мне иногда казалось. Получается,
вовсе не придумывала себе, как предпочитала оправдывать некоторые
поступки, слова…
– Эй, слышь, швабра старая, язык проглотила, да? Если еще не
поняла, повторяю: ты тут… и вообще лишняя, вали давай.