Работа спорилась до того момента, как Катя обнаружила нехватку
ткани для воздушного шара. Она так и этак вымеривала лоскут
дорогого немецкого поплина в симпатичный сиреневый горошек, но было
уже видно, что два клина придется заменить другим материалом. Тогда
уж три, решила Катя, для симметрии.
И снова неудача – запасы качественной ткани подошли к концу,
остались только мелкие лоскутки. Они, конечно, тоже пойдут в дело,
но не в этот раз – лишние швы на воздушном шаре будут смотреться
некрасиво.
Катя вздохнула и переключилась на мордочки для будущих лисиц.
Придется делать заказ онлайн, а потом ждать посылки. И где теперь
ее получать? Вряд ли в местном почтовом отделении.
Работая, она с удивлением отметила, что испытывает несказанную
радость и строит планы на ближайшее будущее, словно и не собиралась
паковаться с первыми лучами солнца.
Катерина даже убрала ногу с педали и прислушалась к мыслям.
Отчего ей так хорошо? Оттого ли, что в этот холодный вечер от стен
веет теплом (должно быть, в них вмонтированы трубы для обогрева, а
горячий воздух идет от печи)? Или, может, это шуршит облетающая
листва в саду, навевая мысли о зимушке-зиме и скором снеге? Или
просто потому, что у них есть дом, и этот вечер, с огнем в печи и
плюшками на ужин, несмотря на все сложности, принадлежит только им,
сестрам Ключинским. Или…
Тихо прошуршало за спиной, и словно вздохнул кто-то. Настольная
лампа рядом с Катей заискрилась и затрещала, но не погасла. Шелест,
скрип – раскрылась на секунду дверь в сад… и захлопнулась.
Катя вскочила, вглядываясь в полумрак. Лампа снова загудела –
напряжение восстановилось. Что ж, думала Катя, успокаивая
лихорадочно бьющееся сердце, проблемы с электричеством в сельской
местности – это нормально, нормально это. И дверь открылась от
сквозняка. А вот пакет на столе, сверток в грубой бумаге,
перевязанный бечевкой, которого раньше не было – это
совсем ненормально!
В этот раз Катю было не переубедить – она сама полчаса назад
раскладывала на этом краю ткань. Ничего там не лежало. И выпасть
такому крупному предмету было неоткуда.
Катерина обнаружила, что стоит и совершенно безалаберно и
неблагоразумно тянет за бантик из бечевки. Сверток с шуршанием
раскрылся. Внутри лежал отрез фисташково-зеленой ткани в мелкое
розовое сердечко – плотной и гладкой, с едва заметным блеском,
присущим качественным материалам. Такой у Кати никогда не было, она
могла бы зуб дать.