Услышав что-то вроде коллективного «у-гу», Глеб приосанился и стал декламировать – в оригинале и переводе – самые яркие куски из творений Овидия, некогда выцарапанные безвестными почитателями его таланта на стенах помпейских таверн и прочих доступных поверхностях.
Его глубокий, поставленный голос наподобие хорошо темперированного инструмента звенел и переливался выверенными тонами и оттенками: от бархата до наждака. Аудитория, казалось, совсем перестала дышать.
На Глеба же стихи снова навеяли болезненные воспоминания о его собственных любовных неурядицах. «А если Марина и в самом деле уйдет?» – кольнуло у него в груди. Глеб даже сбился в одном месте, но быстро взял себя в руки.
– Кто бы что ни говорил, а как поэты Овидий и Гораций, безусловно, равны. Не зря же Пушкин посвятил стихи обоим.
Кто-то из студентов тут же нараспев прочитал начало из пушкинского послания «К Овидию»:
Овидий, я живу близ тихих берегов,
Которым изгнанных отеческих богов
Ты некогда принес и пепел свой оставил…
– Браво! – улыбнулся Глеб. – Александр Сергеевич резонно намекает на то, что его, как и некогда Овидия, тоже сослали к берегам Черного моря. А знаете ли вы, что с этой ссылкой римского поэта связана совершенно детективная история, которая еще ждет своего исследователя?
– Ой, расскажите! – попросила девушка с розовым маникюром и ноутбуком точно в тон.
– Овидий был любим и обласкан властями. Поэт отвечал императору Августу взаимностью и регулярно сочинял вдохновенные оды в его честь. И вот представьте, в один прекрасный день Овидий завершает свое, возможно, самое великое творение – «Метаморфозы». И как только что упомянутый наш с вами классик, в одиночестве перечитавший свеженаписанного «Бориса Годунова» и хлопавший сам себе в ладоши со словами «Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!», в самом конце своей поэмы Овидий восторженно, хотя и несколько нескромно пишет: «Я буду жить в веках!» Однако еще не успели высохнуть чернила, которыми поэт вывел эту лапидарную строчку, как ему уже предписано отправиться в изгнание, а все его книги срочно изъяты из публичных библиотек. Без каких бы то ни было объяснений.
– А есть какие-нибудь предположения? – заволновалась аудитория.
– Да, одна зацепка у нас с вами есть. Несколько ранее была отправлена в ссылку внучка императора Юлия. И есть подозрение, что между этими событиями существует связь.