— Четвертак! Дежуришь до полуночи. Пятак — твое дежурство до рассвета. Отставить! С полуночи и до рассвета. Понятно?
— Да, батька.
— Если проголодались, подкрепитесь. Меня не будить. Только, если кто-то нападет…
Глаза сами закрылись. Но вроде самое важное сказать успел раньше чем провалился в глубокий сон без сновидений.
* * *
Проснулся от ощущения некоторого дискомфорта. Не в том смысле, что из-за твердости седла щека затекла и в плечо давит, а более глубокого. Морального… Осторожно приоткрыл левый, «верхний» глаз и прямо обалдел… Стоят два моих бойца и по очереди посматривают то на меня, то на небо. Потом — друг на друга. Пожмут плечами и все сначала. На меня… на небо. Спросонья я даже растерялся немного. Ненадолго. Вспомнил последний приказ и понял — это они приказ нарушить не решаются. Я же велел не беспокоить. Сами-то по крестьянскому обычаю, небось, задолго до восхода вскочили, а что с их отцом-командиром происходит не понимают. Солнце вон уже где, а я дрыхну, как нанятый. Ладно, не будем мучить сердешных. Да и выспался, вроде.
— Вольно, орлы… Благодарю за службу.
— С нашим почтением, батька. Как почивали? — заулыбались оба так радостно, словно сахарную голову увидели.
Не, братцы-кролики, так дело не пойдет… Обойдемся без волюнтаризма в подотчетном отряде, а то сперва пиво без алкоголя, потом — резиновая женщина, а дальше и того хуже. Анархия или демократия. И если с анархией я еще управлюсь, как-нибудь, то выборы на должность атамана могу запросто проиграть. Или политтехнологов нанимать придется, на избирательную компанию отстегивать. А я не на трубе сижу, лишних денежек нет. В общем, та еще суета и томление духа. Привет из реальной жизни. Нафиг и еще раз нафиг.
— Значит так, олухи царя небесного. Слушать сюда! Говорю один раз, повторять не стану. Вы теперь не у отца с матерью в навозе ковыряетесь, вы теперь — боевое подразделение! А я ваш командир. И если что приказываю — отвечать надо: «Рады стараться!», «Так точно!» или «Никак нет!». Это понятно?