— Ой, не напоминай… — я ухватился за живот и, согнувшись, метнулся в темноту. Совершенно случайно, разумеется, именно на ту сторону площади, где стоял дом с «собачьим» коньком на крыше.
Свет в доме не горел, но внутри не спали. Слышались негромкие голоса и невнятная возня. Помня о скрипучем крыльце, я поднялся очень осторожно. Двери в сени тоже открывал по миллиметру. Не сообразил флягу прихватить. Полил бы на петли и все дела…
Вошел и притворил, как было. Вдруг заинтересуется какой-нибудь загулявший допоздна мещанин или случайно подвернувшийся стражник — чего это дверь в доме нараспашку. Непорядок. Захочет выяснить… в самый неподходящий момент. На фиг, на фиг.
Сперва показалось странным, что в прихожей слуг нет. Но по доносившемуся из комнат разговору, причина столь невероятного для меня везения, выяснилась довольно быстро.
— Ну, и чего ревешь, дура? — гнусавый мужской голос звучал насмешкой на фоне тихого плача. — Не рассыпала свои прелести и не расплескала. Умоешься и снова, как новенькая будешь. И потом, сама же ко мне пришла… Не на вожжах тебя тащили.
Женский голос что-то негромко ответил. Что именно, я не расслышал.
— Да на кой ляд мне твой муженек теперь сдался? — неприятно засмеялся мужчина. — Пусть живет… Завтра же скажу дьяку, что пошутил… На лошадиной голове рога не растут, потому что кони не женятся. Га-га-га… Только уговор такой будет, сударушка: муж в лес, ты — как стемнеет, сразу ко мне. А я уж постараюсь, чтобы Федот как можно реже в городе ночевал… — снова рассмеялся, словно дверью заскрипел. — Он же первейший в государстве охотник, вот пусть и промышляет для царя-батюшки… А ты меня тешить будешь. Уяснила? А заартачишься, вот те крест — упеку твоего разлюбезного туда, где и Макар телят не пас. Да и для тебя что-нить придумаю…